Книга Золотой плен - Хизер Грэм

— Что? — недоумевая переспросила Эрин. Как мог Брайс узнать, что она, наконец, получила разрешение поехать с ним? Олаф не выходил из комнаты с того момента, как согласился на сделку.

— Лорд Олаф объявил прошлым вечером, что ты вместе с Брайсом и Грегори отправишься домой в Тару, — сказал весело Риг, уверенный, что он принес хорошие известия. Улыбка исчезла с его лица при виде огорченной Эрин.

— Что-то не так? Тебе нехорошо? Мне сказать твоему брату, что ты не сможешь отправиться в путешествие?

— О нет, Риг… Нет, нет, нет. Я твердо намереваюсь уехать. — Эрин улыбнулась, не разжимая зубов. — Пожалуйста, скажи моему брату, что я соберу свои вещи быстро и буду готова отбыть, когда он того пожелает.

Эрин потянулась к тазу с водой, продолжая улыбаться. Она повернулась и посмотрела на мужчину, лежащего на кровати. Он мирно спал, его губы по-прежнему улыбались. Она никогда не видела его так сладко спящим. Он и во сне оставался самоуверенным и высокомерным.

Эрин пришла в бешенство. Единственное, что она могла сделать — это не завопить от ярости. Кое-как она справилась с собой и стала медленно приближаться к кровати, четко зная, как ей поступить. На минуту она остановилась, ее глаза сузились. Эрин посмотрела на красивое лицо мужа. Затем подняла таз с водой над его головой и быстро опрокинула его. На Олафа обрушился поток холодной воды.

Его глаза моментально открылись, и он вскочил так быстро, что ей пришлось отступить. Он прорычал, брызгая слюной, с бешеным гневом в голосе:

— Во имя богов, что…

И осекся, когда увидел перед собой Эрин. Глаза ее были сощурены и опасно сверкали, нежные черты лица исказились от ярости. Олаф сжал зубы. Когда он смог снова заговорить, его голос звучал жестко и холодно, в нем слышалось леденящее душу предостережение.

— Мне кажется, Эрин, что ты явно рехнулась.

Когда он двинулся к ней, она метнула в него пустой таз. Это застало его врасплох, и он согнулся от неожиданной боли. Таз угодил ему прямо в живот.

— Обмен! — кричала Эрин с нескрываемой злостью. — Ты подлец, обманщик, гнусный ублюдок! Грязный язычник! Крыса, червь, змея…

Он схватил ее за запястье и швырнул на кровать. Эрин поднялась на колени и начала снова изрыгать проклятия.

— Ты уже сказал, оказывается, что я могу ехать, норвежский ублюдок!

При этих словах он подошел к кровати, оперся на одно колено, схватил Эрин за подбородок и крепко сжал, так что она не могла ни увернуться, ни сопротивляться, чтобы не причинить себе боли.

— Прикуси свой дерзкий язык, Эрин, — сказал он тихо, но с угрозой и предостережением в голосе, стряхивая с волос воду. — Да, я решил вчера вечером, что разрешу тебе поехать. Я никогда не позволял женщине повелевать мною.

Эрин дернулась, пытаясь вырваться.

— Будь ты проклят! — прошипела она, набросившись на него с кулаками. — Пошел ты ко всем чертям…

Олафу понадобилось несколько мгновений, чтобы снова схватить ее запястья и усмирить.

— Смотри, ирландка! — рявкнул он. — Ты пока еще здесь, а я могу легко изменить решение.

Эрин откинула назад голову, и ее волосы разметались по спине, а глаза сверкнули изумрудным огнем.

— Нет, Норвежский пес, больше не предлагай мне ни обмена, ни сделок и оставь свои предостережения! Твои слова больше ничего для меня не значат…

— А ты никогда и не прислушивалась к моим словам, — возразил он, схватив ее снова за запястье. — Если бы ты когда-нибудь сделала так…

— Ты обманул меня! Ты налгал мне! Ты использовал меня…

Олаф вдруг разразился смехом.

— Нет, ирландская ведьма, я только лишь помог твоим чувствам и желаниям выплеснуться наружу. Я думаю, что буду сильно скучать по тебе.

Эрин отчаянно боролась, чтобы вырваться, и, задыхаясь, прошипела:

— В это трудно поверить, лорд Волк, так как ты предпочитал спать где-то еще, когда я была здесь.

— И это беспокоит тебя, ирландка?

Эрин извернулась, чтобы укусить руки, которые держали ее. На этот раз он оказался более проворным, отпустил ее мгновенно, и она повалялась назад. Он склонился к ней, прижав ее руки над ее головой, и посмотрел насмешливо…

— Я не знал, ирландка, что ты решила, что тобой пренебрегают. Я бы быстрее вернулся в свою спальню.

— Отпусти меня! — скрежетала Эрин зубами, пытаясь не замечать, что соприкасается с его обнаженным телом. Но он по-прежнему улыбался.

— Нет, колдунья, я пленник всех твоих настроений. Соблазн делает меня слабым, а бешеная злючка так воспламеняет огонь в моей крови! И я не могу вести себя порядочно, ведь я викинг. И потому что моя надменная принцесса упрямая фурия…

— Будь ты проклят, ты не можешь этого сделать! — завопила Эрин, и что-то в ее голосе затронуло струны в сердце Олафа. — Ты не веришь ни одному моему слову…

— Эрин, — прервал он ее, его голос звучал странно. — Возможно, ты ошибаешься. Я не могу слепо поверить в то, что ты говоришь, — то, что произошло, слишком серьезно. И все же ты ведьма. С тобой я теряю голову. Но ты продолжаешь отвергать меня…

Вдруг Эрин затихла, посмотрев в его глаза. Она пыталась проверить, искренне ли он говорит, пыталась отыскать в его словах хотя бы намек на какие-то чувства.

— Я отвергаю тебя только потому, что я слишком ценю свою свободу, — с трудом прошептала она, ее глаза опять сверкнули гневом. — Но со мной обошлись дурно, меня оскорбили, мой лорд. Говорю тебе, это ты должен просить у меня прощения.

Внезапно он снова рассмеялся, звук его голоса был хриплым.

— Я прошу у тебя прощения, жена, за то, что так долго пренебрегал тобой…

— Оххххх! — проскрежетала Эрин раздраженно. — Нет, Олаф… — начала она, ее глаза расширились, когда она все поняла.

— Меня не проведешь, моя пылкая ведьма! — расхохотался он, его глаза горели страстно. — Я спал около огня в своей спальне, но не мог согреться. Это делает тебя счастливой, жена?

— Я в восторге, — пробормотала она с сарказмом.

— Да, ведьма, я буду страшно скучать по тебе, — прошептал он, и снова она была поражена нежной теплотой в его голосе и даже не заметила, как он быстро освободил ее запястья, и только глубоко вздохнула, когда он двинулся плавно, легко, умело, чтобы войти в нее. Он поцеловал ее, прошептав:

— Да, ведьма, мне будет недоставать тебя как воздуха, как воды для утоления жажды. Не отвергай меня в этот последний раз, не лишай меня этого последнего наслаждения, мне совсем не радостно, что я разрешил тебе уехать.

Жар охватил ее вместе с сильным желанием.

— Могу ли я отвергнуть тебя, если сама хочу того же? — прошептала она.