Книга Путь одиночки - Антон Кравин

— Что ты хочешь? — мертвым от волнения голосом спросил Фидель из-за спины Данилы.

— Поговорить. Всего лишь поговорить. Спокойно, не размахивая стволами. Попросите Астрахана опустить оружие — и я отпущу Владу…

Данила почувствовал, как в спину ему уперся ствол.

— Извини, — сказал Фидель. — У меня нет выбора. Я не буду рисковать жизнью дочери.

«Твою мать!!! Все-таки я не командный игрок, — подумал Данила. — Не умею просчитывать, кто и когда ударит в спину. Не умею и не хочу. До чего же проще играть одному».

Тут уж не до стратегических планов, когда в спину тебе упирается ствол. Он медленно опустил пистолет, выщелкнул обойму, передернул затвор и уронил пустой «джерико» на пол.

— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Ротмистров. Оторвал револьвер от затылка Влады и нацелил его на Данилу.

— Не так быстро! — выкрикнул Фидель, направляя свое оружие на Ротмистрова. — Отпусти ее! Сейчас же!

— Ладно-ладно… — прищурился Ротмистров. — Секундочку… Не надо так волноваться.

Щелкнул выкидной нож. Ротмистров взмахнул рукой, и веревки, стягивающие кисти Влады, упали на пол. Руки девушки бессильно повисли, затекшие от долгой неподвижности. Ротмистров брезгливо толкнул ее в спину стволом револьвера — девушка побрела, шатаясь, к отцу, — а сам повернулся к безоружному Даниле.

— Допрыгался, Астрахан? А потому что нечего мускулам тягаться с мозгами…

Генрих Юрьевич поднял револьвер на уровень глаз. Данила машинально напрягся, но сделать тут было уже ничего нельзя. Слишком далеко стоял Ротмистров. Слишком подло предал Фидель. Слишком много было в жизни вранья и предательства, слишком часто ему стреляли в спину — ну хоть умереть доведется от пули в лоб.

Раздался треск отдираемого скотча. Это Влада, кое-как восстановив кровообращение в руках, сорвала с лица клейкую ленту.

— Не смей! — крикнула она и шагнула вперед, перекрывая Ротмистрову линию огня.

— Влада, доченька! — дернулся за ней Костров. — Что ты делаешь? Зачем тебе этот бандит?!

Ротмистров выстрелил. Данила не видел, куда попала пуля. Влада упала. Костров взвыл от отчаяния, а Данила прыгнул.

Это был прыжок из тех, что совершают люди, находящиеся на волосок от смерти. Прыжок, отнимающий все силы, все резервы организма. Прыжок, причина которого — не мышцы, не сухожилия, а исключительно воля, стремление жить и отнять чужую жизнь.

Над головой Данилы прошла еще одна пуля, где-то взвизгнул рикошет, но это было уже не важно. Данила упал, с ходу перекатился и обеими ногами ударил Ротмистрова в живот. Генерал-майор повалился на спину, и капитан, продолжая катиться по инерции, оседлал его, вцепился в револьвер, который Ротмистров попытался направить на него. Потом была короткая схватка за оружие — изматывающее противоборство двух мужчин за право убить друг друга.

Данила выиграл. Он был моложе и сильнее и очень сильно хотел убить Ротмистрова.

Капитан выкрутил револьвер из рук генерал-майора и приставил к его голове.

Наверное, на этом надо было остановиться. Дождаться спецгруппы. Сдать Ротмистрова, очистить свое имя, вернуться в МАС. Где-то над стадионом уже рокотали, заходя на посадку, вертолеты спецназа…

Но Данила был слишком зол. И тут за его спиной щелкнул курок.

* * *

— Влада! Доченька! Владочка!

Фидель не видел ничего с того момента, как упала Влада. Ничего, кроме ее крови, кроме того, как взметнулись темные волосы. Кажется, Астрахан боролся с Ротмистровым — он не замечал.

— Вставай, вставай, Влада, вставай, — шептал Фидель, упав рядом с ней на колени, — вставай, Влада…

Она не шевелилась.

Наконец Фидель осмотрелся. Астрахан оседлал Ротмистрова и приставил к его виску пистолет. Фидель никогда не был бойцом, но убить подонка должен был сам. Он нащупал на полу оружие. Астрахан медлил — какие-то доли секунды, но, услышав щелчок взводимого курка, отвлекся, и Ротмистров вывернулся, оттолкнувшись ногами, скинул его с себя. Пистолет Астрахана каким-то образом оказался в руках у генерал-майора.

Ротмистров выстрелил.

Что-то толкнуло Фиделя в грудь, больно толкнуло, разворачивая. Потом был еще один выстрел. И стало темно.

— Фидель…

Федор Костров не сразу понял, что зовут его, с усилием открыл глаза и увидел нависшего над ним Астрахана.

— Фидель, вы ранены?

— Влада…

— Она жива.

Жива?!

Должно быть, капитан заметил, как изменилось его лицо, и повторил:

— Да, жива, не беспокойтесь. Фидель, я убил Ротмистрова.

Убил? Убил Ротмистрова? Влада жива, а Ротмистров — нет. Хорошо. Правильно.

— МАС! — заорали динамики под потолком. — Всем оставаться на местах!

— Вот и всё, Федор Михайлович, — сказал Данила спокойно, — мне хана. Давайте-ка я вас и Владу вытащу. Хоть вас получится спасти. Меня сразу под трибунал и в тюрьму за убийство.

Что он такое говорит? Почему ему хана? При чем здесь вообще он?

Ах да. Убил Ротмистрова.

Так за Владу же! И за него, за Федора.

Это как суд. Быстрый суд. Линча или полевой, как там называется? А, пустое. Ерунду говорит Астрахан. Было очень больно, и мир сужался. Федор с поразительной ясностью понял: он умирает.

— Ты его убил правильно. Спасибо, капитан.

— Правильно, не правильно, а никто меня не оправдает. Убийство есть убийство.

Но Влада жива. И почему-то она заслонила капитана…

— Ты из чего его?

Данила показал револьвер. Фидель протянул слабеющую руку и забрал оружие.

— Ты его не убивал. Он стрелял в мою дочь. Я убил его. Ты его не убивал, понял? Мне нечего терять. Ты видишь — умираю.

Данила несколько секунд пристально смотрел на ученого, а потом кивнул. Застонала Влада.

Фидель закрыл глаза. Закружилась голова, и все уплыло куда-то далеко-далеко.

* * *

Фидель умер. Влада слабо шевелилась, стонала. Данила быстро осмотрел ее: ранена, но вне опасности.

Жалко, конечно, этого Фиделя, но Данила не собирался терять такой шанс. Он тщательно стер с оружия свои отпечатки, вложил пистолет в еще теплую руку Фиделя, подвинул труп так, чтобы никто не придрался. Потом взял Владу на руки и вынес ее на стадион.

На стадионе было людно. Отряды МАС, вертолет с работающими лопастями…

Их заметили сразу, на них нацелили стволы.

— Девушку на землю! Оружие на землю, руки за голову!

Данила повиновался. Его обыскали, уложили носом в траву.

Кому-то снова скомандовали «оружие на землю», и он услышал веселый голос Момента: