Книга Эндана - Галина Ли

Глава 19

Тиар смотрел на лежавшую перед ним тушу мертвого зверя и слушал оправдания тюремной стражи. Начальник тюрьмы мялся и мямлил. С его слов выходило, что узника доставили вчера вечером, и после ухода избранного брата к нему входили только палач с писарем, чтобы исполнить наказание. На этом месте рассказ пришлось прервать: король потребовал разъяснения: о каком наказании идет речь. Срочно разыскали палача, тот подтвердил, что действительно пленника подвесили на цепях и нанесли восемьдесят ударов кнутом.

Цепи?! Восемьдесят ударов?!

Тиар окаменел – такого наказания не вынес бы и взрослый мужчина!

– Кто отдал приказ? – Тиар услышал свой голос словно со стороны.

– Так избранный брат Масген, – ответил палач, опасливо следя за потемневшим от гнева лицом короля и радуясь собственной сообразительности. – И писаря дал, удары считать!

– Я думал лишь о благе короны. Нельзя спускать такое оскорбление! – вскинулся жрец. – Как он посмел прикоснуться к нашей девочке?!

– Пленник умер? – тихо спросил король, проигнорировав слова избранного.

Палач замялся, исподтишка приглядываясь к выражению лица властителя, и решился сказать правду:

– Ну… я… того… пожалел его, немного… не стал до смерти пороть. Когда уходил, мальчонка дышал.

Тиар махнул рукой, отпуская палача восвояси.

– После палача к узнику никто не заходил, – продолжил начальник тюрьмы.

В его словах можно было не сомневаться – подтверждением служила открытая потайная дверь. Вероятно, через нее и проникло в камеру это существо. С этим понятно… Но вот почему здесь лежит ворох женской одежды? Это как понимать?

Получается, сначала к Леону пришла женщина, освободила его, распилив цепь. Следом явилась эта тварь, и узник ее убил. Затем мальчишка сбежал вместе с дамой… раздевшейся догола. Бред какой-то!

Король присел на корточки перед трупом. Его внимание привлек блеск золота: на передней лапе монстра красовалось массивное украшение, усыпанное опалами. Очень знакомое украшение, потому что Тиар сам подарил его любовнице.

Король потянулся к женскому платью – тоже знакомое, в таком платье ходила…

Еще не отдавая себе отчета, зачем это делает, Тиар выпрямился и хотел отправить слугу на поиски леди Финдхоем, но его опередили. В подземелье спустился молоденький служка, торопливо нашептал что-то Масгену, и тот встревожился:

– Ваше величество! Пропала первая фрейлина ее высочества, леди Финдхоем! Ее не видели с прошлого вечера!

– Она не пропала, Масген, – медленно ответил король. Головоломка сложилась в целую картину. – Она перед нами!

Он стащил с лапы браслет и кинул его наставнику. Старик некоторое время переводил недоуменный взгляд с безделушки на мертвого монстра, а потом, схватившись рукой за сердце, осел на пол. Король смотрел на дряхлого старца, беспомощно распростертого на каменных плитах, со злостью и отвращением.

Как он мог пойти на поводу у выжившего из ума старика, оставив беспомощного Леона один на один с его ненавистью?! Восемьдесят ударов плетей… случится чудо, если он выживет.

Бросив Масгена на попечение лекаря и начальника тюрьмы, Тиар прошел по тайному ходу, обнаружив на выходе из него еще один труп, на этот раз раскроенный от плеча до самого пояса. Такого удара Леон не мог нанести при всем старании, сил не хватило бы даже в полном здравии.

После недолгого разбирательства в трупе опознали придворного парфюмера, правда, в несколько измененном состоянии. Вертикальные зрачки и выпирающие клыки превратили невзрачную физиономию в оскаленную морду, а из рассеченного тела натекла целая лужа бурой слизи, пропитав весь коридор запахом разложения. Поиски воина, прикончившего нежить, результата не принесли. По-видимому, именно он помог пленнику сбежать.

Камень свалился с души его величества. Он не спал всю ночь, пытаясь прийти к какому-то решению. Честь сестры требовала отмщения, но, с другой стороны, Тиар был обязан энданцу не просто собственной жизнью, но и всем, что у него есть! Включая жизнь Албы.

Ну за каким демоном понадобилось мальчишке лезть в ее постель?! Ведь со стороны казалось, что он избегает женщин.

Оставив стражу разбираться с трупами, Тиар заперся в кабинете, отдав телохранителям приказ никого не пускать. Часа через два его бесплодные метания по комнате были прерваны грохотом в коридоре. Не успел его величество разобраться в причинах шума, как двери распахнулись и на пороге предстал разъяренный Деруен.

– С каких это пор мне запрещено тебя видеть! – рявкнул он на короля.

Тиар примирительно поднял руку – не хватало только для полного «счастья» рассориться с наставником, заменившим ему отца.

– Прости, Деруен, мне требовалось побыть одному. Слишком много несчастий свалилось на голову за последние сутки.

Деруен кивнул, принимая объяснения, и хмуро поинтересовался:

– И какие несчастья с тобой приключились, расскажешь старику? Это они вынудили тебя отдать приказ о погоне за побратимом? А то мне пока кажется, кто-то из нас двоих не в своем уме!

Тиар недоуменно спросил:

– Какой приказ?

Воин раздраженно ткнул в сторону двери:

– Да там наш избранный брат Масген дружину на ноги поднял и в метель отправил с приказом доставить во дворец изменника, чужеземца по имени Леон, живым или мертвым! – И, увидев ярость на лице правителя, сочно выругался: – Клянусь дубиной Дагду, мир еще не видел такого остолопа, как ты! С какой стати он за тебя приказы раздает?!

Тиар выскочил из покоев, вихрем промчался до комнат Верховного жреца и застал его диктующим очередной указ.

Ярости, охватившей его величество при первых же услышанных им словах Масгена, не было предела. Документ открывал охоту на магов.

– Масген, – голос Тиара был холоднее льда, – кажется, ты пытаешься занять мое место?!

От этих слов старательный писарь выронил перо, разлил чернила и упал на колени. Верховный жрец лишь упрямо наклонил голову. На его лице не было видно ни капли раскаянья.

– В оковы его, – кивнул на избранного брата король.

Стража послушно кинулась выполнять приказание. Старик не сопротивлялся, он как будто съежился, поник, став сродни древним развалинам, жалким напоминанием былой силы.

– Почему? – спросил Тиар, его голос прозвучал сипло, словно невысказанные слова мешали говорить.

Масген поднял потухший взгляд на короля:

– Это Леон, Леон превратил ее в чудовище! Он колдун! Финдхоем была такая нежная, такая беззащитная, такая красивая! Я любил ее! И она любила меня!

– Ты спал с нею, – бесстрастно сказал король, горько сожалея о своей затянувшейся слепоте.

– Ты не понимаешь, – усмехнулся жрец, в его глазах мерцал огонек безумия, делая страшным худое старческое лицо. – Она всегда была для тебя только красивым телом, а я видел ее душу!