Книга Лиорн - Стивен Браст

на незнакомых людей, более того, на тех, кого я даже не встречал. Но не суть важно. Я посмотрел в потолок, определил, куда именно приземлюсь, и прошелся по тому маршруту, которым мне надо будет проследовать, чтобы попасть туда, где я должен буду оказаться.

Затем вернулся, и прошелся еще раз, а потом еще раз — там хватало поворотов, дверей и лестниц, ошибиться раз плюнуть. Но ведь именно для этого и нужны репетиции, так?

Когда я был уверен, что все запомнил в точности, до моего выхода оставалось еще два с половиной часа. Надо было отправить послание Крейгару и сообщить ему, что происходит, но все мальчики на побегушках во время репетиции были заняты — уж не знаю, чем именно, — так что с этим придется обождать. Я вернулся в свою «норку», взял исторический опус и прочел еще немного.

* * *

«Общественные волнения, порожденные этим конфликтом, были глубокими, но не слишком широкими. Иначе говоря, хотя спор кипел страстями, затрагивал он лишь несколько областей: газетные сплетни, трактирные скандалы, уличные потасовки и дебаты в университетах. Записей о дискуссиях и консультациях Валенды и его советников не сохранилось, за вычетом свидетельства очевидца, что таковые имели место, предоставляя нам самостоятельно строить версии по этому вопросу. Иначе говоря, разумно будет предположить, что намеревался он начать с запрета обсуждения в университетах в качестве самого простого первого шага, далее напасть на саму пьесу — и надеяться, что газетные перипетии угаснут сами, как пламя, лишенное доступа свежего воздуха.

В любом случае, вероятно, исходя из предположений, что ученые не пожелают затевать свару, если им будет приказано замолчать, он начал с издания приказа по всем университетам немедленно прекратить все обсуждения на данную тему. В основном предположения, приписываемые нами императору, оказатись верны, вот только те немногие, кто все — таки решился воспротивиться воле Империи, отстаивая принцип свободы дискуссий, оказались невероятно громким контингентом и потянули за собой немалое количество прочих ученых, которые честно держались в стороне от конфликта, пока не увидели, как Империя нагло вторгается в порядки их любимых учебных заведений.

В итоге Валенда вынужден был признать, что эта попытка потерпела неудачу, и приказал вновь запретить пьесу, причем на этот раз — заодно арестовав всю труппу…»

* * *

До выхода у меня оставалось еще с полчаса, и не было никаких причин для приступа паники, когда я вдруг с чего — то решил, что все пропустил. Что ж, причин не было, но книжку я все равно отложил и пробежался к тому месту, которое, уж не знаю, почему, прозывалось «катапультой». К счастью, после этого у меня осталось еще двадцать пять минут, чтобы отдышаться. И вот я стоял и тяжело дышал, когда один из помощников костюмера прошел мимо, недовольно зыркнул на меня, поправил ворот и плечи, после чего удалился, хмыкнув.

А я задумался, что окажись здесь я, каким был лет пятнадцать назад, по всему театру уже валялись бы трупы.

Еще меня беспокоило, сумею ли я выдержать ожидание, и насколько все будет хуже на представлении. Но потом подошел наш черед, ибо следующими выходить полагалось именно нам, и слышно стало куда лучше, и меня даже заинтересовал диалог режиссера и автора. Жаль, в реальной жизни люди не такие остроумные.

А еще, насколько мне было слышно из — за кулис, Монторри был не так уж плох. Конечно, я вряд ли гожусь в театральные критики, но как для меня, у него все было нормально. Важнее, однако, то, что я достаточно увлекся происходящим на сцене, что перестал считать секунды. Я не видел, что в точности там деется, однако вокруг все вдруг стало темно, а потом все вокруг меня двинулись вперед, ну и я тоже.

Я стоял там, где должен был стоять, наблюдая, как предполагаемые придворные беседуют с предполагаемым императором, и ждал.

Все оказалось куда проще, чем я думал.

Заиграла музыка, я ждал, и вот когда начали выходить другие танцоры, вышел и я. Маршируя по сцене, пока не оказался в углу «края шесть», и как раз я добрался туда, танец остановился и снова началась песня; или это поразительное совпадение, или Волчок действительно знал, что делал.

В конце концов свет погас, и я следом за всеми прочими направился к сиянию ламп за кулисами.

Когда мы оказались там, я продолжал следовать за ними, желая посмотреть, что они будут делать, но они просто развалились в комнатке ожидания.

— А мне что делать? — спросил я у соседа — тсалмота.

— Если ты закончил, смывай грим.

Предложение звучало слишком разумно, чтобы спорить, так что я отправился в гардеробную и сделал все, что смог, и наверное, у меня получилось, во всяком случае, в зеркале никаких следов от смытого грима я не рассмотрел.

А еще, вопреки высказанному в мюзикле мнению, никаких новых морщин на физиономии не заметил.

— А с костюмом как дальше быть? — спросил я у сидящей рядом креоты.

— Следи, чтобы он не помялся, — сказала она, — или Булавка тебя повесит на вешалку головой вниз и будет использовать в качестве одежного манекена.

Из чего я заключил, что безопаснее будет костюм снять и аккуратно повесить на эту самую вешалку.

Девочка на побегушках как раз оказалась свободна, и я вручил ей пару медяков и послал сообщить Крейгару, что он мне нужен здесь, сам же остался среди актров, наслаждаясь теплыми и счастливыми ощущениями, которые возникают, когда не надо ничего больше делать по крайней мере в ближайшие часы. Ну, им, наверное, надо, но ведь не мне. В конце концов я спустился к себе в «норку», аккуратно повесил драконлорда на крюк в двери и надел прежнюю свою шкурку. И когда Леди Телдра вновь оказалась у меня при бедре, я внезапно осознал, что все это время мне было очень неудобно, что мы не вместе.

Затем поднялся обратно, обошел «край шесть» и попал в зрительный зал, где устроился в углу и наблюдал за первой половиной второго дня мюзикла.

Попытался совместить происходящее на сцене с тем, что успел прочесть о реальной истории, однако получилось не так чтобы очень.

Когда представление закончилось,