Книга Больше, чем товарищи по кораблю - Филиппа Янг

лицо и качает головой в замешательстве.

"Я просто подумала… потому что ты не… Потому что мы не…"

Мое заикание прерывают его мягкие губы на моих, и на секунду весь мир замирает. Для такого сильного человека он так нежно проводит рукой по моей щеке, как будто я сделана из стекла и он думает, что я могу разбиться, если он поцелует меня еще сильнее. Шок не позволяет мне действовать достаточно быстро, чтобы поцеловать его в ответ.

Он отстраняется, заглядывая мне в глаза. "Прости, если я заставил тебя так думать". Он снова целует меня в лоб, и мы сидим так еще некоторое время, прежде чем отправиться спать.

Я хочу только одного: снова поцеловать его и забраться с ним в постель, чтобы провести как можно больше нашего ограниченного времени вместе, но мне нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

К утру я понимаю, что не могу ничего начинать. Будет только больнее, когда придет время ему уезжать. И как бы мне этого ни хотелось, я не верю, что кто-то сможет продержаться так долго и не сбиться с пути.

Проходит еще одна неделя, и мы ведем себя как обычно. Каждый раз, когда я наслаждаюсь его обществом, на меня накатывает новая волна грусти от того, что я не еще долго могу не увидеть его. Единственное время, когда я перестаю тосковать по нему, — это работа над домом с привидениями. Он открывается в выходные перед отъездом Мэдисон, а Оскар уезжает через неделю после нее, и я прилагаю все усилия, чтобы сделать его как можно более веселым для всех, кто будет в нем участвовать, чтобы они оба получили проводы, которых заслуживают.

В следующий вторник меня назначают на другую экскурсию. После того, что случилось в прошлый раз, я уже готова ворваться в офис и потребовать, чтобы меня исключили из программы, но снорклинг звучит слишком хорошо, чтобы от него отказаться. И не похоже, что меня снова посадят в другой микроавтобус, верно?

Неверно. Микроавтобус дразнит меня с места, где он припаркован прямо у корабля. Прежде чем мы начнем записывать людей в автобус, я открываю пассажирскую дверь и сразу же проверяю, работает ли кондиционер.

Хорошо. Мы в безопасности. Пока что.

Моя нога покачивается от симптомов посттравматического стресса, и я с успехом проявляю мирное путешествие туда. Пляж потрясающий. Я хочу остаться на месте, но мы садимся на маленькую рыбацкую лодку и отплываем на десять минут или около того к лучшему месту для снорклинга. Мы раздаем ласты, маски и спасательные жилеты тем, кому они нужны, и позволяем гостям уплыть, прежде чем забираемся в воду сами.

Вода настолько спокойная и прозрачная, что я могу увидеть все, что находится на дне, а солнце настолько теплое, что нагрело море до такой степени, что кажется, будто прыгаешь в ванну. После того как я вдоволь наплавалась, любуясь рыбами всех цветов и смеясь над фаллическими морскими огурцами, я поднимаю голову, чтобы оценить, где я нахожусь. И хотя в процессе я чуть не утопилась, забыв, что у меня все еще прикреплен шноркель, я позволяю себе расслабиться. Это уже в миллион раз лучше, чем та чертова экскурсионная поездка.

Я послушно пробираюсь к огромной пещере, которую исследуют несколько гостей. Отличное сопровождение, Элиза. Приятно иметь возможность пообщаться с гостями вне корабля так, чтобы к моим коленям не относились как к туалету. Из-за болезни, а не из-за…

Неважно.

Внезапная волна от отплывающей лодки прижимает меня к большим камням прямо за пещерой, но, к счастью, не с большой силой. Однако один из моих плавников зацепился за камни и соскользнул с ноги, так что теперь он плывет рядом со мной. Я хватаюсь за него, проверяю часы и решаю вернуться к лодке. Я хочу вернуться раньше, чем было сказано гостям, чтобы успеть обсохнуть и одеться, готовая к помощи. Я не стала пока надевать свой потерянный плавник и решила отойти подальше от скал, чтобы меня снова в них не впечатало.

Я прижимаю босую ногу к камню, чтобы оттолкнуться.

Ой! Что это было, черт возьми?

Бортовые медики освободили меня от работы до конца дня. Девочки заходят ко мне в комнату, чтобы проверить, как я себя чувствую, после того как я снова не явилась на вечеринку по случаю отплытия. Узнав, что со мной все в порядке, они только и делают, что подшучивают надо мной. Но я не возражаю. Это хороший способ отвлечься от боли.

Оскар не сразу находит меня, и беспокойство на его лице исчезает, когда он видит, что я смеюсь.

"Что ты наделала?" Его глаза опускаются к моей распухшей ноге, которая лежит на стуле, чтобы я могла приподнять ее с того места, где я расположилась на краю кровати Тома.

"Она наступила на морского ежа", — бубнит Мэдисон.

"Зачем ты это сделала?"

"Для привлечения внимания, очевидно", — огрызаюсь я. "И я не наступила на одного, на меня напали. Сразу несколько".

"О, Чепмен. И надолго ты выбыла?"

"По крайней мере, на сегодня точно. Утром я снова пойду к врачу".

Часы Мэдисон пищат. "Ладно, мне пора в караоке. Отдыхай, Лютик!"

Валентина идет за ней, но не сразу, бросая взгляд на меня и Оскара.

"Я проклята", — ною я, когда мы остаемся одни.

"Ты не проклята, сверчок".

Припаркуйся на минутку…

" Плохие вещи случаются, когда я покидаю этот корабль, говорю тебе".

"И что ты теперь будешь делать?"

"Не знаю. Я давно ждала возможности посидеть и поглазеть на стену, жалея себя, так что, похоже, меня ждет интересная ночь".

Он улыбается моей мелодраматичности. "Ну, тогда тебе не повезло, я закончил на сегодня, и ждал прекрасной возможности поиграть в доктора".

"Извращенец".

"Никогда не говорил, что я им не являюсь".

Это замечание застает нас обоих врасплох. Мы долго моргаем туда-сюда, пока он думает, чем бы сменить тему.

"Ты уже успела поесть?"

"Нет, но умираю от голода".

Мне до смерти хотелось снова поесть, чтобы принять ибупрофен, в котором так нуждается моя нога, чтобы справиться с отеком, но я не могла справиться с потенциальным смущением, когда придется в одиночку бежать в столовую, а потом просить о помощи, когда я туда доберусь.

У меня было представление, как я делаю это сама, разбрасывая содержимое своего подноса повсюду, пока я прыгаю к столику. Нет, спасибо. Лучше я забью морского ежа.

"Ну давай же".

Я легко надеваю один шлепанец, второй — несколько неуверенно, и ковыляю к двери, которую Оскар теперь