Книга Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов

на экзамен. Я позвонил, спросил, в чем дело, а он ответил, что на экзамене был, сдал, а то, что я его не заметил, это просто: он легко проходит через стены. Через стену, значит, прошел, сдал экзамен и ушел. Ну и нес прочую херню. Мы тогда приехали с другом к нему домой, накачали галоперидолом с водкой, чтоб уснул, и позвонили его мамаше: «Приезжай, разбирайся, а то выхода не будет, придется вызвать «Скорую». Чудит он. А там сами понимаете, психушка со всеми последствиями. Родители его тогда жили где-то в Средней Азии, но матушка примчалась часов через пять, мы только-только водку допить успели, уже вдвоем.

Выпивать да, выпивали мы с ним, да нет, немного. С ним немного. Ну потом, потом я встречал его пару раз, даже совмещал в клинике, где он работал. Но недолго. Его оттуда вскоре попросили. Он там случайно разделся на каком-то корпоративе и ходил голый по этажам.

Интересуюсь, а что сейчас случилось? Да вот, говорит доктор, ваш друг снял со стены распятие, зажал в зубах, руки расставил и стоит уже четыре часа. Разговаривать не хочет вообще, а парень здоровый, с места его не сдвинуть. Наверное, сейчас будем вязать. Прошу, дай-ка ему трубочку, он меня узнает. Трубочку поднесли.

– Привет, – говорю, – узнаешь меня?

– Узнаю.

– Опять херней занимаешься?

– Какая херня, ты чего! В меня молнии бьют, я распятие нашел. Это громоотвод. И руки в стороны надо развести, по ним молнии в землю уходят.

– Понятно, – говорю уже психиатру: – Ну, вроде заговорил, общайтесь. Расскажите потом, куда отвезли, если в Скворечник, может быть, зайду навестить, я там живу рядом, через забор.

Отвезли его на Пряжку. Психиатр позвонил, поблагодарил за помощь, сказав, что такой красоты он уже много лет не видел. Бред кристальной чистоты и фантастического размаха. Заодно просил передать привет нашему неврологу.

Невролог после этого случая слегка притих в плане своих теорий о психическом здоровье у невропатологов. Но убедить его, что ему самому пора полечиться, при мне так и не удалось. Лет через десять случайно встретил его в одной больнице, долго с ним не разговаривал, но даже по виду было понятно, что так никому и не удалось.

17 октября – день рождения Маршала Гречко. На днях мой календарь проявил себя правильно, поздравил с днем рождения Гречко или Гречки, не знаю, склоняется фамилия маршала Советского Союза или нет. Дал, так сказать, правильный повод отметить. Кто сейчас помнит бывшего министра обороны? А я вот хорошо помню. Помню потому, что дома валялся целый рулон фотографий форматом метр на полтора, на которых был изображен маршал. Вот маршал принимает парад, тут маршал в кругу министров обороны стран Варшавского договора, а здесь маршал закусывает за столом в окружении тех же министров.

Но фотографии старые, видно, что были отпечатаны наспех, и должным образом не зафиксированные. Выцвели. Да и фотобумага, бромпортрет, не отличалась стойкостью, с годами ее теплый коричневый оттенок равномерно покрывал всю поверхность. Можно было найти негативы, но искать среди десятка коробок с пленками, оставшихся после папаши? Да и на чем печатать, а главное – зачем? Два фотоувеличителя давно выброшены за ненадобностью, кюветы отданы под лотки знакомым любителям котов. В результате памятник эпохи, фотографии, пригодились при очередном ремонте, застелить пол в кухне при малярных работах.

Спрашивается, откуда взялись фотографии? История простая.

В самом начале 70-х годов папаня работал в Чехословакии, в центральной группе войск. И как профессиональный в прошлом фотограф подхалтуривал в газетах, от центрального органа минобороны до армейских многотиражек. Поручено было корреспондентам освещать какой-то очередной визит маршала Гречко в Чехословакию, собрался представительный состав делегации, все министры стран Варшавского договора. Первым делом – парад, демонстрирующий несокрушимую мощь Советской Армии и нерушимую дружбу стран-участниц. После парада, естественно, банкет. Обязательно надо поднять стакан за дружбу и боевое единство. Без этого тоже нельзя. Папаня исполнил свою работу, отснял торжественную часть и собрался домой. Подходит адьютант министра, парень лет тридцати с погонами генерала:

– Ты куда? Фотографии должны быть готовы в течение часа. Крайний срок, к концу обеда!

– Как? Это ж надо проявить, отпечатать. В полевых практически условиях? Отпечатаю вечером в редакции.

– Ты чего, не понял? Это приказ! Аппаратуру доставим.

В итоге, через час военный транспортник приземляется в восточном Берлине, солдаты на грузовике привозят из западного проявочную машину Кодак, купленную в ФРГ. Машину по тем временам компактную, размером с комнату.

– Работай!

– Да я про такую машину только слышал, в глаза вижу впервые.

– Не е…т! Во время полета разберешься. Ты инженер или говно собачье?

Фотографии папаша отпечатал, успев даже не к самому концу банкета, а к периоду самого благостного настроения участников. Гречке фотографии понравились, министр обороны поинтересовался:

– Кто фотограф? Сюда!

Нашли папашу, который после стресса уже успел до икоты нарезаться «Бехеровки», или что они там пили в Чехии в те годы. Привели к маршалу. Маршал в знак признательности похлопал его по плечу:

– Молодец! Хвалю. Свободен!

Хотел, говорит, на память сохранить пиджак, по плечу которого хлопал министр, не удалось. Один был костюмчик, износился, а новый купить на зарплату инженера – событие. Куда более важное, чем встреча с министром обороны.

Зато ценили фотографов, лично маршал по плечу… Даже думать не хочется, какая была альтернатива. Пожалуй, в Чехии альтернативой Бехеровки была Сливовица. А альтернативой похлопыванию по плечу – пинок под зад. Такой, чтобы хватило кинетики долететь до дома, в Союз, на зарплату инженера в 120 рэ.

Ноябрь

Любимое периодическое издание 10 ноября напоминает о скорбной дате: скончался генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Пусть дата не юбилейная, но есть повод отметить и вспомнить. Не будем вспоминать о дорогом Леониде Ильиче как о выдающемся государственном деятеле, верном продолжателе дела великого Ленина, о борце за свободу и счастье всего прогрессивного человечества. Опустим воспоминания о его ораторском таланте и способности удерживать внимание аудитории в течение бесконечных речей и докладов. Не будем говорить о его полководческих достижениях, о победах, одержанных маршалом Советского Союза. О его вкладе в сокровищницу мировой литературы, как об одном из величайших писателей современности и популярном персонаже народного фольклора. О том, как с залпами прощального салюта вместе с ним ушла в могилу эпоха относительной стабильности в жизни страны и мнимого благополучия. Все это давно известно. Вспомним лишь один маленький эпизод. Как говорится, чем богаты.

После смерти незабвенного руководителя партия и правительство приняли решение увековечить его память. Был издан указ,