Книга Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга третья - Валентина Александровна Осеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нюра слушала, рассеянно улыбаясь и думая о своей матери. С тех пор как Мария Ивановна стала бывать в школе, отношения её с дочерью изменились. Мария Ивановна на всё теперь смотрела глазами Леонида Тимофеевича.
«Выдержат — так выдержат экзамен, а не выдержат — так будут учиться в пятом классе», — сказал ей однажды директор.
Мария Ивановна была рада переложить хоть часть своих забот на Леонида Тимофеевича и молоденькую учительницу. Кроме того, увлекшись работой в школе и ближе познакомившись с товарищами Нюры, она вдруг поняла, что страхи её были напрасны, и, как бы заглаживая свою вину перед дочерью, часто говорила:
«Расстроенный человек бывает и несправедлив, ищет виновников своего горя и попадает на невиноватых. Так и я на ребят твоих думала».
Помирившись с матерью, Нюра тоже постепенно успокоилась, мать снова вызывала в ней чувство нежности и любви. Глядя, как старательно и серьёзно она помогает Федосье Григорьевне шить занавески для школы, как, окружённая ребятами, кроит мешочки для подарков бойцам, Нюра радовалась, что её мать уже не сидит дома, а участвует в общей школьной работе. Даже внешне Мария Ивановна очень изменилась. Она ходила теперь в тёмном платье и убирала волосы под скромную косыночку. И когда однажды Нютка, прыгая через верёвочку, нашла моток ниток и наивно спросила, какой учительнице их отдать — Федосье Григорьевне или Марии Ивановне, Нюра крепко поцеловала девочку и тихо шепнула:
— Отдай Марии Ивановне!
Теперь, празднуя радостное событие в доме подруги, она невольно сравнивала мать Лиды со своей матерью и снова чувствовала щемящую жалость в сердце при мысли о том, что её маме, может быть, никогда не суждено стать в один ряд с такими людьми, как Лидина мама. И от этих мыслей в душе Нюры поднималось горячее желание помочь своей матери стать равной с другими. Сидя за столом и медленно отхлёбывая из чашки остывший чай, она, забывшись, смотрела на полку с книгами, по которым училась Лидина мама.
А когда ребята собрались уходить и Ирина Николаевна на минутку замешкалась в комнате, Нюра, смущаясь до слёз, тихонько попросила:
— Дайте мне для мамы одну книжку… вот из этих, что на полке.
Ирина Николаевна удивилась, потом обрадовалась:
— Конечно! Конечно, возьми! Сейчас я сама тебе найду.
Она достала две книжки и, заворачивая их в газету, предупредила:
— Скажи маме, если что-нибудь непонятно будет — яс удовольствием помогу. Пусть она не стесняется, я сама ещё многого не знаю, мы вместе будем учиться!
Нюра взяла книги и, наскоро простившись с ребятами, побежала домой.
Поздно вечером Мария Ивановна, наклонившись над столом, медленно листала страницы книги, задумчиво глядела на обложку, на которой крупным шрифтом было напечатано:
«История Всесоюзной Коммунистической партии…»
Нюра, прижимаясь к плечу матери горячей щекой, взволнованно говорила:
— Ирина Николаевна тебе поможет, мамочка… Вы будете учиться вместе!
Глава 68
ТАНЯ
Было уже поздно, и Васёк, выйдя от Лиды, решил забежать за тётей Дуней.
— Скоро начнутся тёмные вечера. Тебе придётся каждый день тётю Дуню встречать, — предупреждал его когда-то Саша: — она в темноте плохо видит.
— Я один не смогу каждый вечер, придётся нам всем по очереди, — серьёзно отвечал Васёк.
— Ну что ж, будем по очереди, — соглашались товарищи.
Заботиться о тёте Дуне каждый считал своим долгом — ведь это она первая приняла их, когда они вернулись с Украины.
Сегодня, выйдя из освещённой комнаты Лиды, Васёк словно ослеп в темноте и сразу сильно забеспокоился:
— Побегу, ребята! Прощайте! До завтра!
Тётю Дуню он встретил по дороге. Она шла посреди мостовой, неуверенно переставляя ноги в тяжёлых башмаках. Васёк бросился к ней, радуясь, что они пойдут вместе по тёмной, неприветливой улице, что вместе откроют дверь запертого дома и войдут в свой тёплый, уютный угол.
— Осенью я всегда тебя встречать буду. А когда не смогу, то ребята по очереди, — сказал он, беря её за руку.
Но тётя Дуня вдруг запротестовала:
— Это что ещё удумали? За руку будут водить! Нашлись умники!
— Да ведь ты поздно с работы идёшь, — растерялся Васёк.
— Когда полагается, тогда и иду. Скакать не скачу, и опрометью бежать мне нечего. А у вас занятий и без меня хватает… Какие провожатые нашлись!
Васёк засмеялся:
— Храбрая ты, тётя Дуня!
— Закалилась. Не время себя распускать.
Вот и насчёт слёз тоже. Правильно отец твой пишет: слеза не помощник, против неё тоже закалку надо иметь!
— Ну вот! — обрадовался Васёк. — Значит, не будешь больше плакать?
— Нипочём не буду. Ни к чему это. Характер у меня твёрдый, трубачёвский! — с гордостью сказала тётя Дуня.
Васёк улыбался и, поддерживая тётку, незаметно направлял в темноте её неуверенные шаги. Они подошли к дому. Васёк нагнулся, чтобы взять под крыльцом ключ, но ключа не было.
— Никак не найду ключа, — сказал он, шаря в темноте руками.
— Ищи, он на своём месте должен быть, — забеспокоилась тётя Дуня.
— Может быть, мы забыли его в двери? — предположил Васёк и взбежал на крыльцо.
Дверь оказалась запертой изнутри.
— Батюшки! Ведь, кроме своих, никто не знает, где мы ключ кладём. Кто же это? — прошептала тётя Дуня.
Васёк крепко подёргал ручку. Наверху раздался скрип отворяемой двери, и по ступенькам дробно застучали чьи-то шаги. Дверь широко распахнулась, и на пороге встала девушка. Она была в шинели, без шапки, короткие волосы пушистыми прядями покрывали жёсткий воротник.
— Таня! — вскрикнул Васёк.
— Родные мои, милые!.. — зазвенел знакомый девичий голос.
Тётя Дуня прижалась лицом к Таниной шинели:
— Доченька!..
Таня обнимала тётю Дуню, целовала её волосы, морщинистые щёки… Потом прижала к себе Васька.
В маленькой кухоньке ярко загорелась лампа, зашумел чайник. Таня, похожая на молоденького красноармейца, сидела за столом в военной гимнастёрке. Васёк глядел в её карие глаза с золотистым блеском и не узнавал прежнюю Таню.
В глубине этих знакомых с детства глаз таилась непривычная суровость, около румяных губ залегла глубокая складка. Васёк не знал, откуда Таня пришла, где живёт и как борется с врагами.
