Книга Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся - Карл Сафина

кажется красивым. Каким-то таинственным образом то, что эти птицы находят сексуально привлекательным, не оставляет равнодушными и нас. Словно бы обобществленное чувственное восприятие преобразуется в некую странную объективность. Да, как мы уже говорили, красота субъективна, и все же она не только «в глазах смотрящего». Чувство прекрасного распространено в мире очень широко, и складывается впечатление, что красота обладает определенной универсальностью. Как писал Дарвин, «вообще птицы являются самыми эстетичными из всех животных, исключая, конечно, человека, и вкус к прекрасному у них почти одинаков с нашим»[232].

Почему же мы слышим красоту в птичьем пении, если оно имеет значение только для самих птиц? Почему украшения из перьев и переливчатые пятна, которые приводят в сексуальное возбуждение колибри и нектарниц, вызывают восторг и у нас тоже?

А как же красота, на которую так щедры растения? Как подчеркнул Ричард Прам, чтобы цветок служил своему назначению, он должен как-то входить в соответствие с нервной системой животного, которое будет его опылять, и это животное должно воспринимать цветок как аттрактант, как нечто привлекательное[233]. Вовсе не случайность, что цветки выглядят красиво, а корни – нет. Однако же люди – не опылители, и сигналы, которые посылают цветы, не должны быть значимы для нас. Так почему же мы все-таки находим цветы куда более привлекательными, чем корни или стебли?

Антропоцентрическая идея, будто бы чувство прекрасного – это исключительно человеческое свойство, долгое время не давала людям понять, что эстетические способности, как и все остальное в живой природе, тоже сформировались не сразу.

«Многие животные, – отмечает Прам, – обладают общим с человеком эстетическим восприятием». Песни птиц задуманы быть красивыми, и мы воспринимаем их именно как красивые. По меткому наблюдению того же Прама, «это не случайность, что песни птиц обычно считаются красивыми, а их тревожные крики – отнюдь нет»[234].

Никакие особенности строения сенсорных систем человека не подкрепляют идею, будто бы люди – единственные в мире обладатели эстетического чувства. На самом деле наши органы чувств далеко не так уж совершенны в сравнении со зрением, слухом, обонянием и другими сенсорными способностями многих других видов. Есть немало животных, которые видят мир гораздо ярче, детальнее и красочнее, чем мы со своими несовершенными человеческими глазами.

Мир переполнен красотой, недоступной человеческим органам чувств. Люди видят свет и воспринимают цвета только в узкой центральной части электромагнитного спектра с частотами волн от 400 до 700 нанометров. Все, что выше и ниже этих пределов, остается невидимым – для нас. Разные животные видят в инфракрасном спектре, выше 700 нанометров. Многие птицы видят в волновом диапазоне ниже 400 – в ультрафиолетовой части спектра, которую наше зрение тоже не воспринимает[235]. Их перья флуоресцируют цветами, недоступными ни нашим глазам, ни нашему разуму. Нам может казаться, что самцы и самки какого-нибудь вида выглядят одинаково; но для них самих они различаются очень сильно. Мы можем восхищаться экстравагантной окраской некоторых птиц, а друг для друга они прямо-таки лучатся ослепительным сиянием. Они видят друг в друге много такого, чего мы никак не можем увидеть. И это, пожалуй, справедливо; ведь и люди видят друг в друге то, что недоступно птицам. Но для тех, кто способен видеть ультрафиолет, цветки и даже листья, которые выглядят для нас сплошной зеленой массой, окрашены куда более разнообразно. Многие растения приобрели цветки, части которых поглощают или отражают ультрафиолетовый свет, образуя узоры в виде «колец, глазков или лучей», как писал в журнале The New York Times Magazine Феррис Джабр[236]. Существам со зрением вроде нашего такие украшения не видны, но «для многих опылителей это своего рода сигнальные огни, не дающие ошибиться».

Таким образом, нам просто недостает физического оснащения, чтобы воспринимать красоту растений, птиц и других живых организмов во всех ее измерениях. Многие их декоративные причуды невидимы для нас, ведь мы и не являемся их, так сказать, целевой аудиторией. И все же, когда современные технологии впервые открывают человеческому глазу великолепие этих ультрафиолетовых узоров, мы не можем удержаться, чтобы не ахнуть.

Теперь давайте заглянем глубже. Примеры проявлений телесной красоты, возникшей в результате длительного отбора брачных партнеров, весьма убедительны, и их хватает с избытком. Но чем объяснить, что в то же время для нас так притягателен лунный свет, или звездное небо, или благодатная тишина священной рощи? Брачная песня гагары завораживающе прекрасна, но не менее красив и метеоритный дождь. Мы видим невыразимую красоту в таких вещах, которым нет дела до нашего внимания и внимание к которым не несет нам никакой выгоды. Пусть луна пробуждает в нас романтические чувства, но на самой луне это никак не сказывается. Красоту оперения самцов можно объяснить предпочтениями разборчивых самок, но существование даже прекраснейших птиц не объясняет, почему нас так берут за душу роскошные краски заката.

Как самец, борющийся за благосклонность самки, так и цветок более всего озабочен вопросами размножения: он борется за внимание опылителя. Но ведь мы никогда не были опылителями! Наше восхищение видом и ароматом цветков не имеет никакой функциональной значимости, однако мы так ценим великолепие красочных венчиков и сладость их запаха, что постоянно используем их для выражения наших самых сильных эмоций, связанных с любовью или утратой. Возможно, на нас как-то действует атмосфера сексуальности, царящая в цветочных магазинах. Но ведь и бабочек мы тоже считаем красивыми, и многое другое, что не приносит нам никакой пользы. Как же объяснить и охватить все, что мы находим прекрасным, – и все прекрасное, что находит нас?

За всем этим стоит нечто куда большее, чем любование не нам предназначенными сексуальными приманками других видов. Заснеженные горные пики, синева неба и морских горизонтов, сверкание речной воды, прожилки на камне… Мир являет нам множество разновидностей красоты, не имеющей никакого отношения к сексуальности и услаждающей все наши органы чувств бесконечностью своих проявлений.

Для чего все это?

Хлорофилл – молекулы в клетках растений, с помощью которых они усваивают энергию света, – поглощает красные и синие световые волны, отражая зеленые. Лишь в силу этого стечения обстоятельств растения выглядят зелеными. Однако для многих людей зеленый – самый приятный из всех цветов. Наше тело и наш разум отзываются на основной цвет живого мира чувством покоя и умиротворения. А некоторые люди находят самым успокаивающим голубой – цвет неба и большой открытой воды. Различные исследования не раз подтверждали, что зеленый и голубой «ассоциируются с пониженной тревожностью и ощущением покоя и комфорта»[237]. Цвета эти отнюдь не редки, они наиболее распространены в породившем нас мире. А некоторые из самых успокаивающих