Книга Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй - Вадим Леонидович Телицын

возглавлявшего политический сыск времен Екатерины Великой.

Но у нас есть и свои соображения насчет оценок этой личности, на которых мы и хотим остановиться.

Шешковский прожил недолгую, но достаточно насыщенную жизнь, насыщенную не столько разнообразными событиями, сколько знакомством с многочисленными людьми (причем, в большей степени с теми, с кем сводила его служба). Видимо, Шешковский родился, что называется «в фуражке»: едва ли не с одиннадцати лет он решил сам для себя, что будет служить в том ведомстве, где окажется востребованным его талант тонкого психолога, крючкотвора и прирожденного следователя. Тайная канцелярия — вог то единственное место, где он мог в полной мере приложить свои способности. Да, его наружность щупленького человечка никак не вязалась с этим грозным заведением. И Шешковский был, скорее, исключением из правил: и Ромодановский, и Ушаков, и Шувалов своей комплекцией полностью отвечали занимаемой должности. Но Екатерина сделала ставку на тщедушного человечка, имевшего в кармане рекомендации и Ушакова, и Шувалова, и не прогадала: Шешковский оказался как раз на своем месте. Добавим к этому его умение толково вести следствие, распутывать невообразимые «клубки», знание, за какую нитку дернуть, где «нажать», а где «расслабить» затянувшийся узел, с кем и как вести беседу, как подойти к тому или иному лицу, дабы суметь получить интересующую информацию.

Но Шешковский не был и выскочкой, он с усердием и старанием прошагал по служебной лестнице — от простого писаря до руководителя, лица приближенного к самой императрице Екатерине Алексеевне. Причем на каждой из ступеней он делал все, чтобы получить похвалу вышестоящего начальника. Не забывал он и о тех, кто стоит ниже его, но от кого во многом может зависеть его успех, его продвижение вверх, его работа в целом. Его коллеги и боялись своего начальника, и уважали, и за глаза величали «чудовищем».

И еще одно: Шешковскому удалось, не прилагая особых усилий, создать себе имидж человека, имени которого пугались даже самые сильные духом, имя которого произносили шепотом, при встрече с которым, начинали дрожать от страха и ст ремились перебежать на другую сторону улицы.

Шешковский, однако, никогда не кичился своей должностью, своими природными дарованиями, своими успехами в следственных делах, своим знакомством с сильными мира сего, тем, что мог одним росчерком пера решать судьбы людей, ранее ему совершенно незнакомых и представляющих различные общественные слои.

Шешковский, таким образом, представлял из себя классический тип европейского чиновника, который действует исключительно ради собственной карьеры, не нарушая закона, не подсиживая конкурентов, заботясь «о славе Отечества» и проч.

Именно такой человек в полной мере устраивал Екатерину, как чиновник, как человек, радеющий за порученное ему дело, действующий не за страх, а за совесть. К сожалению (для императрицы) таких людей можно было пересчитать по пальцам, в остальных превалировали те черты, которые перечеркивали все их усилия в деле карьеры и в деле служения престолу и государству.

Увы, второго такого человека российская история и история российских спецслужб больше не знала. А жаль!

Года два назад в научной периодике была опубликована интереснейшая статья, раскрывающая механизмы взимодействия спецслужб европейских стран (в том числе и России), на основных положениях которых стоит подробно остановиться. И вот почему. Статья эта, хотя и несколько выходит за хронологические рамки нашего повествования, дает возможность сравнить спецслужбы различных стран, выявить общее и особенное, понять, в чем отличия отечественных сыскарей от их западноевропейских коллег.

Итак:

«В XVIII–XIX веках угроза государственной безопасности, вызванная активностью революционного движения во всем мире, а также широкое распространение печатного слова заставили руководителей полицейских служб во всей Европе систематизировать разнообразные методы своей тайной работы и превратить их в настоящую полицейскую науку. Хотя эта попытка почти не нашла отражения в серьезных научных грудах по современной истории Европы, главы всех правительств, независимо от их политических взглядов, с редким единодушием делали ключевыми политическими фигурами руководителей органов государственной безопасности, которые брали на вооружение методы, разработанные их коллегами в других странах. (Интересно, что брали русские спецслужбы из арсенала европейцев?)

В результате в период между 1750 и 1900 годами в деятельности секретных полиций отмечается много общего, и это связано, прежде всего, с тем, что европейские правительства впервые столкнулись с противником, который одновременно владел мечом и пером. Жозеф Фуше во Франции, Антон Перген в Австрии, Петр Рачковский в России были среди тех магистров шпионской науки, которые внедрили в своих организациях новые методы обеспечения государственной безопасности. Политическая полиция стала неотъемлемым инструментом европейских правительств, применявшимся всеми политическими режимами — авторитарными, демократическими и реформаторскими. Россия, которую многие считали самой авторитарной страной в Европе, тоже заимствовала, обычно с опозданием, европейский опыт в сфере деятельности политической полиции. (Заметим — «с опозданием».)

Родоначальником европейской тайной полиции был министр полиции Франции с 1759 по 1774 годы Габриэль де Сартин (он изменил свое настоящее имя «Сартин», получив дворянство). В последние одиннадцать лет своей полицейской деятельности он также наблюдал за книгопечатанием, будучи главным цензором Франции. Он лично знал многих выдающихся писателей Просвещения, среди которых был драматург Бомарше, ставший одним из самых ценных секретных агентов Сартина. (И в России можно было найти немало писателей, сотрудничавших с полицией или разведкой[368].)

Другим был Дени Дидро, старый школьный товарищ Сартина, который пристально наблюдал за его издательской деятельностью. В то же время Сартин интересовался мнением Дидро по поводу ряда рукописей, и, как считает Дидро, побудил его написать больше пьес. Когда «Французская Энциклопедия» Дидро была опубликована, Сартин помог облегчить ее продажу в провинции и за границей, хотя в самом Париже она была запрещена.

Среди новшеств, которые произвели глубокое впечатление на глав других государств, была сеть осведомителей, созданная Сартином за пределами Франции. Прусский король Фридрих II (1740–1786) направил руководителя берлинской полиции изучать полицейское дело во Франции и распорядился применить в Пруссии наиболее эффективное из французского опыта. Австрийская императрица Мария Терезия также воспользовалась рекомендациями Сартина для реформирования своей полиции. (И Екатерина немало использовала из деятельности французской полиции, считая, что при всей своей чудовищности, Франция привнесла серьезные изменения в структуры, отвечающие за безопасность.)

Вскоре после восшествия на престол, сын и наследник Марии Терезии Иосиф II (1780–1790) обратился к австрийскому дипломату Иоганну Антону графу фон Пержену с предложением продолжить реформу политической полиции. Пержен развернул свою деятельность в Европе, организовав подразделения тайной полиции (с секретными приказами и инструкциями, известными только должностным лицам) и негласно использовал обычную полицию для установления всеохватывающей политической слежки. Тайная и обычная полиция совместно осуществляли надзор за чиновниками, лицами, предположительно или открыто враждебными короне, и