Книга Триумфатор - Ольга Игоревна Елисеева

Голова Максенция несколько раз мелькнула над водой и скрылась.

⁂

Цыцера до последних минут оставался в своих носилках на городской стене, откуда думал наблюдать за битвой. Но увидев, что и битвы-то никакой нет, приказал рабам нести его вниз и спешно направляться домой. Из города следовало бежать, и как можно скорее. Как сделала Папея. Почему высокомерное упрямство не заставило его поступить так же в тот день, когда казнили Эмилия Плавта?

Бегущие солдаты, смешавшиеся с городской толпой, создавали на улицах такой водоворот, что носилки просто не могли пробраться. Уже у многих знатных господ они не раз опрокидывались, и ехавшим в них префектам с эдилами приходилось выскакивать, подхватывать края тог, неуклюже перебегать с камня мостовой на камень.

Цыцеру немилосердно теснили с разных сторон, а когда толчея стала нестерпимой, беспардонно выкинули из носилок. Никто его не узнавал, никто не уступал дорогу. Сама легкая деревянная конструкция с балдахином, давно брошенная носильщиками на произвол судьбы, была смята и затрещала, ломаемая толпой.

Цыцера испугался. Сограждане, о которых он так ратовал в Сенате, наступали ему на тогу и пинали ногами. Они стеснились под аркой акведука, как в длинной галерее. Их было слишком много. Двигались шаг в шаг. В какой-то момент движение прекратилось, и на оратора наперли чьи-то спины и животы. Он закричал, но впервые в жизни голос изменил ему. Надо было подпрыгнуть, тогда, при большой удаче, толпа понесла бы его, сжатого со всех сторон, как зерно в давильне.

Кто-то наступил ритору на развязавшуюся сандалию, а стряхнуть ее с ноги у Цыцеры просто не было возможности. Его потянуло вниз, и последнее, что сенатор увидел, прежде чем кто-то железной калигой въехал ему по затылку, лишив сознания, были каменные плиты мостовой с выбитой гордой надписью: «Народ и Сенат Вечного Города».

⁂

Лия Кальпурния сама не знала, как далеко забежала. Она стояла среди повозок. Одна. Растерянная. Даже без письма Варреса, которое само по себе способно было объяснить ее появление здесь, – гетера-парламентер, никак не меньше!

Но послание осталось у Юнии. Та развернула свиток, несколько минут смотрела на него, не видя букв, потом кинула в грязь. Было ли ей безразлично? Отчасти. Старая боль больше не имела над женщиной власти. На смену ей пришла новая. Только и всего. А надо, чтобы обе отступили, оставив душу по-настоящему свободной. Сильной. Чтобы прошлое, какое бы ни было, больше не сжимало тисками.

Оба – и отец, и проконсул – причинили ей зло. Первый осознанно. Второй – по глупости. Слепец! Каждый что-то дал. Не ее вина, да и не их, пожалуй, что дали через потери. Теперь уже не важно, что Варрес написал – все равно солгал. Юния пошла прочь к телеге со скарбом, наступив на обрывок хартии.

Ей дела не было до того, куда убежала гетера родителя.

Все, что понимала Лия Кальпурния, стоя среди обоза: ее миссия не удалась. Старому покровителю она не нужна, новый вот-вот погибнет. Впереди, от берега, послышались крики и топот ног. Потом шум усилился до такой степени, что вольноотпущенница зажала уши. Она села у колеса одной из повозок, чтобы переждать битву. Но та оказалась на удивление короткой. «Они все сдались? – удивилась гетера. – Или бежали?»

Чтобы понять, что происходит, гетера пошла к берегу и застыла, не спускаясь к камышам. Мимо быстрое течение Тиброны волокло знакомый красный плащ, пузырем вздувавшийся над водой. Сам утопленник ушел на дно, но материя встала над ним дыбом и полоскалась на волнах.

Лии Кальпурнии стало не по себе. Без защиты и помощи Максенция Варреса, кто она такая? Разве сможет затеряться в городе после того, как устраивала диктатору праздники? Авл покарает ее. Сам не захочет протянуть руку к бывшей любовнице, но за измену отомстит. Такова уж природа мужчин, они собственники.

Возле нее остановилась женщина-варварка. Воняет, как коза. Сразу видно, давно не мылась. Может, весь поход. Но ее это ничуть не смущает. Богатая одежда с мехами и золотом – в клочья. Запястья трет, словно на них были веревки. Саму окружает то ли стража, то ли свита.

– Ты кто? – Лия Кальпурния с трудом оторвалась от созерцания плаща Варреса.

Она слышала, что Мартелл ведет с собой варваров, но не чаяла забрести в их обоз.

Женщина, если и понимала ее, то плохо. Гёзеллу только что развязали и разрешили пройтись под охраной собственных соплеменников.

– Помоги мне, – взмолилась гетера. – У меня в доме полно золота. Я тебе отплачу. Я была любовницей самого Мартелла, он много дарил…

– Убейте ее, – распорядилась дочь вождя.

Венды не отказали в исполнении приказа. Их длинные железяки, которые они гордо именовали мечами, взметнулись над Лией Кальпурнией.

– Победа!!! – мимо на всем скаку пронесся Дождь. За время похода он выучился держаться верхом, потому что истинный предводитель не бывает пешим. – Победа!

Дождь был в неистовом восторге оттого, что город сам собой сдался. Теперь его ребятам отсыплют золота! И если другие кланы хотят вернуться в горы, то он вместе со своими останется возле командующего – много славы, много трофеев!

И первый из них – женщина, которую проконсул отверг. А ведь всем хороша!

– Победа! – проорал Дождь в самое ухо Гёзеллы, подхватил ее с земли и перекинул через седло. Злая, будет царапаться и орать, это ему нравится!

⁂

Дело было закончено. Мульвийские ворота никто не стал закрывать перед победоносной армией Секутора. Караульные со стен тоже разбежались.

Легионы, миновав мост, на равнине перестраивались из боевых порядков в походные и выдвигались к воротам.

Авл наклонился вперед и похлопал лошадь по шее: «Ничего-ничего, скоро поедем!»

К нему подскакал Руф.

– Люди готовы. Прикажите начать въезд в город.

– Поднимите щиты вверх. Пусть видят, чем мы победили, – распорядился проконсул и, чуть понизив голос, попросил: – Пусть твоя жена приедет сюда из обоза и вступит в Вечный Город в моем окружении. Она много сделала для этого похода.

Руф кивнул. Впервые за последние месяцы он не испытывал к командующему ревности. «Прав. Ее место здесь».

За Юнией послали. Когда она подскакала к Мартеллу, тот с легкой усмешкой спросил:

– Думаешь, я хочу, чтобы триумф выкрикивали только мне? – и, подняв руку, отдал приказ трогаться. – Нас уже заждались!