Книга Король моих мыслей - Кира Бег

Что Александра тревожило, так это щит, достаточно сильный и поставленный непонятно кем. Для меня это тоже было загадкой. Как бы мне ни хотелось, в памяти всплыла ассоциация с профессором Джозефом, на что Александр меня успокоил, посоветовав просто поговорить с почтенным профессором напрямую.

В этот момент дверь распахнулась и, отвесив шутовской поклон до самого пола, коснувшись при этом пером на шляпе ковра, вошёл мужчина. Без приглашения. Не дожидаясь позволения, он поднялся и громко возвестил:

– Алекс, ты не поверишь, тут та-а-акое было! Милашка из посольства от северных соседей, которая вздыхала по тебе, внезапно оказалась в моей постели! Боюсь, она теперь постесняется и дальше оказывать тебе знаки внимания, уж прости.

Александр при появлении мужчины едва заметно напрягся. Моё сердце не успело тревожно ёкнуть при новости о поклоннице Александра, как я смутилась откровенным разговором, а через минуту уже улыбалась непосредственным речам мужчины. Он не ждал ответа, просто болтал обо всём, что видел вокруг.

«Мой шут. Не вздумай слушать его мысли», – с непонятной интонацией произнёс Александр.

Я послушно подняла шиты. Как я поняла из образов, мелькнувших в мыслях Александра, этот мужчина, шут, не раз его выручал из всевозможных ситуаций, но порой приходилось ставить его на место, когда он забывал, с кем говорит. С одной стороны, Александр был рад его видеть, как шебутного приятеля, с которым время от времени они проворачивали шалости и строили каверзы придворным. С другой стороны, почему-то именно сейчас его присутствие было нежелательно.

Шут стоял лицом к чуть напряжённому Александру, спиной ко мне, и я пока видела только его спину. Высокий, в нелепом костюме, который вроде и скроен по последней моде, но всё в нём было слишком.

К примеру, сейчас при дворе были в моде кружевные манжеты, так у вошедшего мужчины они были слишком пышные и слишком широкие, и они смешно колыхались, как паруса на ветру, когда он слишком патетично взмахивал руками. При дворе набирали популярность мужские шляпы, которые полагалось в помещении снимать и держать в руках или отдавать слугам.

Мужчина же и не подумал снять шляпу со слишком широкими полями, слишком длинным и слишком пышным пером. И зачем он надел чёрные перчатки? Решил таким образом оттенить кипельно-белые кружева? Да он одним своим видом высмеивал придворную моду!

Мужчина продолжал:

– Эх, знаю-знаю, ты был бы рад, если бы я похитил внимание твоего казначея, но тут, увы, я бессилен. Он непреклонен и всё своё служебное рвение готов отдавать только тебе! Ой, а это кто тут у нас? Такая милочка! Алекс, будь осторожен, такие леди очень быстро умеют повиснуть на чьей-нибудь шее, а твоя ценится особенно высоко, – шут обернулся, и я поняла, что мужчина не носил перчаток.

Чёрным был он сам, целиком. С антрацитово-чёрного лица на меня смотрели пронзительные синие глаза, объёмные губы кривились в многозначительной заискивающей улыбке, а длине его ресниц позавидовала бы любая леди.

Я вдруг поняла, что до неприличия прямо, во все глаза смотрю на мужчину. Темнокожего мужчину в придворном наряде, который говорит на нашем языке, как на родном, и при этом похабно мне подмигивает. Сразу вспомнились перешёптывания леди в укромных уголках о мужской силе темнокожих иностранцев, но я тряхнула головой, отгоняя подобные мысли.

Мой страж придвинулся ближе, так, чтобы стоять между мной и шутом. Только вот никакого вреда тот наносить мне, судя по всему, не намеревался, а вступать в разговоры стражам не положено.

– Леди, как ваше имя? Хотя не говорите, не надо, я угадаю! У вас такие чудесные розовые щёчки! Роза? Нет? Тогда, вероятно, Светлана, вы так светлы ликом! Снова нет? Ой, скажу вам по секрету, бросайте того недотёпу, кем заняты ваши чудные мысли! Я гораздо лучше вашего кавалера, я остроумен, галантен и, чего таить, гораздо лучше в постели…

Тихий рык, стремительное движение, и не успела я охнуть, как Александр оказался передо мной, а шут отлетел сторону и с грохотом упал на один из столов, перевернув его. Бумаги разлетелись по полу. Я прижала руки ко рту. Шут, не спеша подняться, ошарашенно смотрел на Александра. Все в комнате замерли.

– Хоть жестом, хоть словом, хоть взглядом, хоть отголоском мысли ты позволишь себе хоть что-то в отношении этой леди, и я не стану сдерживаться, – тихо, но чётко произнёс Александр. Это он ещё сдерживался? Ох!

– И что тогда, убьёшь? – с кривой ухмылкой поинтересовался лежащий на полу, среди раскиданных бумаг, мужчина.

– Тогда смерть покажется тебе благом, – ещё тише ответил Александр. Судя по взглядам присутствующих, они такого никак не ожидали, но поверили каждому слову. Поверила и я.

«Я тебя не напугал?» – Александр обернулся ко мне.

«Я боюсь того, что могу невольно стать причиной твоей ярости. Что из-за меня может кто-то пострадать», – честно ответила я.

Всё равно я для него, что открытая книга. И в тот момент я боялась не силы Александра, не его порыва, а того, что он так рьяно бросился на мою защиту. Обратив на кого-то внимание, я невольно могла направить ярость Его Величества на этого человека. Если бы я не растерялась из-за вида шута, на его разговоры я могла бы отшутиться, как это не раз делала, и в иной ситуации никто бы не пострадал.

«Я постараюсь быть более сдержан. Просто слишком хорошо знаю этого человека… Прости».

«Всё хорошо. Думаю, сегодня мне лучше уехать».

«Как пожелаешь. Карета будет готова через пятнадцать минут».

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошла леди Валерия, Ляля. Окинула помещение быстрым взглядом, сделала выводы.

– Леди, вы не желаете осмотреть гостевую комнату на первом этаже? Там на стенах висят полотна кисти известных художников, и есть чудесный рояль. Можете приходить туда в любое время, просто скажите, что вы от леди Ляли, и слуги вас туда проводят. А может, желаете прогуляться по портретной галерее?

Присев на прощание в реверансе, я вышла вслед за Лялей. Шут так и лежал на полу, и, когда я проходила мимо него к двери, смотрел в пол.

Король

Я наслаждался обществом своей птички. Она, как чудесный сон, как сказочное видение, хрупкая и воздушная, занималась вышиванием в уголке моего кабинета. Одно её присутствие несказанно меня радовало, а возможность слушать её мысли и беседовать будоражила и пьянила не хуже крепкого вина.

Хлопнула дверь. Уже зная, кто мог бы так бесцеремонно ко мне ворваться, я всё же поднял глаза от прошения о помиловании. Юристы дали свои комментарии по этому делу, на трёх листах, и мне предстояло вынести решение в последней инстанции.

Уж лучше бы ещё пять дел о преступниках, чем он. Чёрный Шут, а попросту Тимофей. Он лучший помощник в ситуациях, когда нужно кого-либо скомпрометировать. Он же придворный охальник, охочий до юбок всех возрастов и любого положения.

То, что малышка может услышать в его мыслях, ей не понравится. И о том, как на моё совершеннолетие Тимофей уговорил меня посетить публичный дом, и о его нынешних похождениях. Не стоит ей пока этого слышать.