Книга Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады - Валерия Ободзинская

Выключив воду, задумчиво уселся на край ванной. Он, еще час назад любимец публики, к ногам которого несли море цветов, сидит даже не у себя дома, а на проржавелой ванне в чужой квартире. Валера зашел в комнату. Анжелика сопела на тряпичном диване, завернутая в одеяльце. Вокруг полный хаос. Торшер, комод, магнитофон, все заставлено коробками, приготовленными для переезда. Валера хотел было пройтись по комнате, но уперся в ящик с посудой, за которым Неля, на небольшом островке, паковала для него чемоданы: завтра на Дальний Восток.

– Хоть переоденься. Ребенок спит, а ты в уличной одежде.

– Надоел этот бедлам. Седьмой год скитаемся!

– Тихо, – пригрозила пальцем жена, указав на дочь.

Чтоб не думать и не чувствовать, Валера взялся сдвигать коробки к батарее. Он что, мальчик-любитель петь за хлопание и шоколадки? Тогда чем отличается любитель от профессионала? Услышав, как Анжелика закрутилась на кровати, понизил голос:

– Кто бы знал, в каких условиях я живу? – рассмеялся над собой. – Даже мебель купить не могу, чтоб заехать к себе домой!

– Валерочка, нужно время.

– Да какое время? Ты правда не понимаешь? – шепотом сорвался на Нелю. – Моя ставка за номер тринадцать пятьдесят. Спасибо, еще позволили целое отделение выступать! За двадцать рублей, за эти полторы ставки несчастные, в которые меня оценивают.

Он небрежно смахнул ладонью пыль с коробки из-под посуды. Этот сегодняшний концерт, где Валера выступил блестяще… Что принес ему, кроме триумфа тщеславия?

– Министерству культуры дела нет, что второе отделение я работаю бесплатно. Люди ведь на меня идут. Они хотят прийти на концерт Ободзинского – и я им это даю. А знаешь, что народные или какие-нибудь оперные имеют все сто пятьдесят за один концерт?!

– Валер, у Лундстремов тоже ничего не было. Добились постепенно.

– У них образование. А мне Дорн четко сказал: Министерство культуры ни за что не поднимет ставку до девятнадцати, как и не даст право на сольный концерт. Просто из-за отсутствия какого-то музыкального образования! Когда мне образовываться? Главное – зачем? В другой стране я бы давно жил в других условиях. Вспомни Моранди. Нет, о ставках и думать нечего…

Напряжение вытолкнуло из комнаты. Пройдя в кухню, налил в стакан воды из-под крана. Кодексом законов о труде запрещено давать больше шестнадцати концертов в месяц. Это в лучшем случае выйдет около трехста рублей. Как тут заехать в квартиру? Без мебели? Да одна только стенка в холл ему обойдется под тысячу!

Нет, он не собирается оставаться бедным художником. Он профессионал, он доказал это сегодня не только всем вокруг, но и самому себе.

Певец метнулся к записной книжке и, возвратившись к столу, снял трубку. Остается одно. Брать дополнительные концерты в других филармониях. От Донецка за месяц выработает квартальную норму, а потом напишет заявление на отпуск.

– Але, Пал Тимофеевич, – обратился Ободзинский к директору Красноярской филармонии Берзаку, – простите за поздний звонок. У меня к вам предложение. Просьба.

– Здравствуй, Валер. Два часа ночи… Чего случилось? – сонно проговорил директор.

– Простите. Я завтра уеду на месяц. На Дальний Восток. А потом могу к вам. На фонды. Возьмете к себе в филармонию?

– Не вопрос! – обрадовался Берзак. – Это ты вовремя. А то у нас приезжал тут один… Заплатили ему, как за симфонический оркестр, а в зале три человека сидело. Просто горим!

Валера заулыбался. Он-то уж соберет аншлаг для филармонии!

Положив трубку, успокоенно вздохнул и тут только заметил в дверях Нелю. Она с тревогой смотрела на него:

– Это легально?

– Ты о чем?

– Концерты. Отпуск. Ты же говорил, что за левые концерты статья! За решетку хочешь?

– Нелюш, вот ты слышишь, а ничего не понимаешь. Ездить на фонды легально. Все проводится через Министерство культуры. Устроюсь официально в Красноярске. На месяц. За концерт мне там будут платить удвоенную сумму. Все так делают. Левые концерты здесь ни при чем.

И примирительно добавил:

– Артистов не сажают. Администраторов только. Да и непросто все. Наш министр культуры Фурцева давно бьется с этим. А толку?

Нелю аргументы не убеждали. Усевшись на табурет, она скрестила руки на груди и сердито качала ногой:

– Карьеры лишиться хочешь? Все потеряешь…

– Слушай… Какая карьера? До сих пор по коммуналкам перебиваемся. Только бездарности не выбиваются вперед, а я вот что скажу: к Новому году мы будем жить в своем доме!

Рано утром Валера договорился с Омельченко, директором Донецкой филармонии, что в ноябре возьмет отпуск. И с группой улетел на Дальний Восток. В эту поездку он взял с собой Алова. В самолете нарочно сел рядом с ним.

– Жду распоряжений, – шутливо прокурлыкал конферансье, когда Валера, растянувшись в мягком кресле, пил из фужера томатный сок.

– Сейчас отработаем от филармонии сорок концертов и уедем с музыкантами в Красноярск. Там мне понадобится администратор. Ребята в курсе.

Борис хмыкнул и, чтоб Валера не заметил его победного взгляда, отвернулся в сторону.

В течение месяца никто не вспоминал о договоренностях. Разъезжая по городам, отдыхали в поездах. Порой выходные затягивались на день-другой. Но так как в Белогорске отменились последние концерты, Ободзинский с группой сорвался в Красноярск на несколько дней раньше. Оформились официально от филармонии. Расписались в ведомостях. Однако из-за раннего приезда певца, Берзак не успел даже напечатать билеты. В еще большее уныние привела черно-белая афишка, свидетельствующая, что вечером в зале Красноярской филармонии пройдет выступление Валерия Ободзинского.

Валера злился. Время шло, а он за месяц и тысячи не собрал! Но больше брала досада, что не сумел договориться, как надо. Из аэропорта не встретили. Афишу толковую не сделали. Номер простенький, совсем не такой, как обычно делал для него Дорн. Значит, так здесь оценивают Ободзинского? Конечно, он не соберет аншлаг просто-напросто потому, что никто и не узнает о приезде артиста!

Поймав Алова в коридоре гостиницы, тихо, но с напором набросился на него:

– Боря! Я тебя зачем взял? Быстро иди и договорись, чтоб завтра была реклама! И о нормальном номере для меня! А если придет два с половиной человека? Я что, за пряники работать буду? Половина билетов пропадет почем зря! Или на заборах напишем о моем выступлении?

На набережную Енисея приехал с опозданием: снова пришлось ждать нерасторопных музыкантов. Выскочив из машины, впопыхах взлетел наверх в здание Красноярской краевой филармонии, переоделся и помчался в зал. Денег так не заработать. Леонидову надо звонить. Услышав, как конферансье Марик Трубецкой объявляет его выход, быстрым шагом пошел на сцену. Аплодисменты. Крики. Множество ароматов, от которых закружилась голова и показалось, что нечем дышать. Свет прожекторов ослепил. Валера устремился к зрителям и обмер. Фантастика. Маленькая черно-белая афиша собрала аншлаг. Он присел на колонку, блуждающим взором окидывая зал. Так вот что такое популярность!..