Книга Волчья верность - Наталья Игнатова

Айс посмотрела на свои потертые замшевые штаны, на мужскую рубашку и вздохнула:

– Подожди. Я быстро.

– Ага, – проворчал Тир, скатываясь внутрь болида, – как же. Знаем мы это быстро.

…Так оно и повелось. Раз в два-три дня он прилетал, стучал в окно и забирал ее куда-нибудь, где было людно, весело, шумно и на удивление хорошо. Айс до встречи с Эльриком поверить не могла в то, что ей может быть хорошо среди толпы веселящихся людей. И уж тем более она не могла поверить, что ей может быть хорошо в таком месте не с мужем, а с веселым и совершенно сумасшедшим чародеем. С демоном. С тварью, которая даже просто быть не имеет права.

Чем-то они походили друг на друга. Ее Эльрик, Торанго, очень старый, очень спокойный, очень опасный. И ее Тир – совсем мальчишка, улыбчивый, безбашенный и совершенно безобидный. Во всяком случае, пока он на земле, а не в небе. Может быть, они походили друг на друга непоколебимой уверенностью в себе. В своей силе. Потрясающей уверенностью, от которой полшага до нахальства, но… полшага. И она никогда не нарушается, эта тонкая грань, граница. И хочется, закрыв глаза, поверить самой.

И веришь.

С ним было интересно. Ей, пятисотлетней, было интересно с Тиром, которому не стукнуло еще и семидесяти. А ведь Айс всегда считала свое образование не только глубоким, но и весьма обширным. Куда там? Она разбиралась во многих вещах. Тир, кажется, во всех.

А главное, он умел жить без магии. Совсем. Родом из мира, где магии нет, где возможны лишь чары, а все сущее подчинено жестким и немногочисленным законам математики и механики, он видел жизнь в совершенно неожиданных и непостижимых ракурсах. И Айс смотрела вместе с ним, удивляясь, как же раньше она не замечала очевидного.

Столько нового!

Но он сумасшедший. И она тоже сходит с ума.

– Перестань! – не выдержала она однажды.

Не выдержала противоречия между разумом и эмоциями.

Было утро. Тир привез ее домой и как раз собирался откланяться, но услышав в ее голосе намек на истерику, вопросительно поднял брови:

– Что такое?

– Перестань, – повторила Айс. – Не прилетай сюда. Давай купим дом где-нибудь в городе, лучше вообще не в столице. Там будет безопасно.

– Ты высоты боишься? – удивился Тир, по обыкновению балансирующий на борту болида. – Если хочешь, мы можем ходить через дверь. Я хоть вспомню, как это – ногами по лестнице.

«Еще не хватало!»

Айс отчетливо представила, как он ведет ее к лифту, чинно раскланиваясь по дороге с охреневающей лейб-гвардией. А ведь может!

– Я за тебя боюсь, – досадливо бросила она, – если тебя заметят…

– А-а… – Такой улыбки видеть еще не приходилось. – Это да, это серьезно. – Он и вправду посерьезнел, точнее, стал загадочным, как сфинкс, замысливший мелкую пакость. – Послезавтра вечером, часов в семь, как темнеть начнет, поднимись на крышу, ладно?

– Зачем?

– Увидишь.

Тир поцеловал ее пальцы, брякнулся в кресло и стартовал, рывком машины захлопнув колпак. Пижон!

Империя Вальден. Рогер. Месяц сарриэ

В перерыве между полетами, стоило Блуднице влететь в ангар, как ее тут же подхватили, перевернули, вытряхнули Тира на пол:

– Кто она? Колись, Суслик!

– А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… – пропел Тир, не вставая.

Оглядел склонившиеся над ним лица. Покачал головой:

– А за ней воробушек прыг-прыг-прыг-прыг…

– Та-ак, – сказал Мал.

– Он ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк…

– Упорствует, – выдал Падре коронное словечко палачей-дознатчиков, – придется воздействовать.

– Не надо! – сказал Тир. – Не надо воздействовать. Во-первых, я навру. Во-вторых, убегу. В-третьих, наябедничаю.

– Мне все чаще кажется, – задумчиво заметил Мал, – что у нас теперь два Шаграта.

– Куда нам их столько? – в тон подхватил Падре. – Одного и то много.

– И за что я вас люблю? – спросил Тир.

– Ишь ты, – умилился Мал, – Суслик ведь, зверушка ведь бессмысленная, а гляди-ка, любит.

– Не бьем потому что, – объяснил чуждый сантиментов Шаграт, – а могли бы. Даже ногами.

– Это Айс фон Вульф, – сообщил Тир.

И сам удивился, так тихо вдруг стало.

– Ты, легат, шутишь так? – осторожно спросил Мал.

– Не-а, – Тир встал, – не шучу. Тема закрыта и обсуждению не подлежит.

Не подлежит обсуждению! Ну да! Весь оставшийся день, весь вечер, немалую часть ночи в «Антиграве» только эта тема и обсуждалась. На разные лады, разными голосами, с выстраиванием самых разных предположений и домыслов.

Сбор в «Антиграве» был внеплановым и экстренным. Туда позвали даже Гуго. Падре связался с ним по шонээ, выразив готовность оплатить телепорт.

До этого, впрочем, не дошло. Гуго не пожалел денег на то, чтоб в кратчайшие сроки добраться до Вальдена. Он обогнал даже духов-доносчиков, и Тира чуть кондрашка не хватила, когда родной сын, явившись в Рауб, с порога заявил:

– А меня ты спросил, хочу ли я такую мачеху?

Он, впрочем, почти сразу сообразил, к чему все идет. Тир не собирался ничего объяснять, но объяснения и не понадобились – Риддин чуял кровь даже там, где она еще не пролилась.

– Есть вещи, к которым я никогда не привыкну, – сообщил он после короткого раздумья. – Например, то, что ты действительно Черный. Об этом все всегда забывают.

Забывали не все и не всегда, а лишь на то время, пока Старая Гвардия совершала очередное геройство. Но Тир понял, о чем говорит Гуго. Помимо людей, обязанных помнить и ждать момента, чтоб прикончить Черного, были еще и люди, предпочитающие забыть. Таких тоже хватало.

Они забывали.

И становились едой. Потому что те, кто помнил о том, кто такой Тир фон Рауб, были достаточно осторожны, чтоб не позволить сожрать себя.

А Гуго не пожелал вернуться в Миатьерру тем же вечером, а пожелал, наоборот, вместе со всеми пойти в «Антиграв», потому что нужно же как-то оправдать потраченные на телепорт деньги.

Оправдывать одну бессмысленную трату другой – логика подобных поступков не укладывалась у Тира в голове.

В «Антиграве» на него насели со всех сторон, лезли пальцами в душу, пили рашадское и объясняли, какой он дурак и как с этим бороться. Когда слегка захмелели, шуточки кончились, и начались серьезные разговоры. Что, вообще-то, было не принято. Потому что обсуждать женщин, своих или чужих, – моветон. Этого даже пехотинцы себе не позволяют. «Стальные» – точно не позволяют.