Книга Мелодия звёзд - Оливия Вильденштейн

Затрещал громкоговоритель:

– Энджела Конрад, пожалуйста, зайдите в кабинет директора.

Обычно я бы покраснела, услышав свое имя, но теперь мне было все равно. Я с трудом поднялась со стула и побрела по проходу между столами к двери. Держу пари, что директор Ларю хотела обсудить мой упавший средний балл.

Когда я вышла из класса, я наступила каблуком на что-то скользкое и чуть не упала. Инстинктивно я протянула руку и прижалась к стене, затем посмотрела вниз, и очень удивилась, когда заметила, на чем именно я поскользнулась, – это были лепестки роз. И они не просто лежали перед дверью класса. Их след вел вверх по лестнице к подсобке. Это дело рук миссис Ларю? Если так, то это немного странно… даже для нее.

Я пошла за лепестками по лестнице, а затем прошла через дверь в главный коридор. Там я увидела еще больше розовых лепестков, разбросанных по линолеуму, но они не вели к кабинету нашего директора.

А что, если эти лепестки не для меня?

Я замерла и уже собиралась повернуть назад, когда заметила, куда именно ведет след: к моему шкафчику. На ватных ногах я подошла к нему и со звоном открыла металлическую дверцу. Лепестки роз упали на мои ботинки вместе со сложенной запиской.

ВСТРЕЧАЕМСЯ ТАМ, ГДЕ ТЫ ПРИГЛАСИЛА МЕНЯ НА ВЕЧЕР ВСТРЕЧИ ВЫПУСКНИКОВ.

Я перечитывала записку снова и снова. Я никогда не пригла…

Борясь с улыбкой, я покачала головой, а затем выбежала за дверь и рванула вдоль стен из красного кирпича к трибунам. Я замедлила шаг, когда заметила одинокую фигуру, стоящую там.

На мгновение я посмотрела на Тена, и он на меня.

Тогда я крикнула:

– Я не приглашала тебя на бал выпускников, Теннесси Дилан! Ты сам меня пригласил.

Даже издалека я заметила, что он улыбается.

С гулко бьющимся сердцем я пошла к нему.

– Мой папа говорит, что юмор и цветы помогают исправлять ошибки, – сказал он.

Я остановилась недалеко от него.

– Я думала, что ты никогда больше не заговоришь со мной.

Он протянул мне огромный букет роз толщиной с меня. Я взяла его в обе руки и вдохнула сладкий аромат его раскаяния.

– Мне очень жаль, что я поспешил с выводами.

Его лицо вдруг начало расплываться в моих глазах из-за нахлынувших слез.

– Я не виню тебя за это, – ответила я.

Он сглотнул, от чего его кадык подпрыгнул.

– Ты можешь винить меня… Я ушел, не задав никаких вопросов.

Я отрицательно покачала головой.

– Когда речь заходит о твоей маме, Тен, я никогда не виню тебя за странную реакцию.

Он потянулся за букетом, выхватил его из моих рук и бросил на трибуны.

– Я тебя не заслуживаю. – Он притянул меня за запястья, и я упала в его объятья. Его руки обвили мою талию, он прижал меня к своей груди. Тен укрыл мое тело своим и долго держал меня внутри, спокойно и тихо, только его грудь вздымалась от частого дыхания. – Она просто повсюду, Энджи. Каждый раз, когда я думаю, что могу освободиться от нее – навсегда, – она появляется. По радио, на рекламных щитах, по телевизору. Сегодня утром я видел ее в рекламе шампуня. Как бы долго и быстро я ни бежал, я не могу убежать от нее.

– Это не гонка. Ты обязательно увидишь ее, лично или по телевизору. И не только потому, что она твоя мать, но и потому, что она Мона Стоун. – Я положила ладонь ему на шею, почувствовав игру сухожилий. – Но запомни, кто угодно может проникнуть тебе в голову, но только если ты ему это позволишь.

Его челюсти были сжаты так плотно, что казались металлическими.

– Ты проникла ко мне в голову.

– Потому что ты мне позволил. – Я приблизилась к нему, пока наши носы не соприкоснулись. – А ты что, жалеешь об этом?

Его глаза потемнели так же быстро, как небо Теннесси перед грозой.

– Никогда больше не спрашивай меня о подобном.

Даже при том, что я чувствовала свой пульс, кажется, даже во рту, мне удалось сказать:

– Это не ответ.

– Ты жалеешь, что проснулась утром?

Я нахмурилась.

– Ты жалеешь о том, что можешь смеяться? – Он немного отстранился, но не отпустил меня. – Даже если ты иногда сводишь меня с ума, ты делаешь меня безумно счастливым. Поэтому спрашивать, жалею ли я, что впустил тебя в свою голову, все равно что спрашивать, жалею ли я, что дышу. Ответ – нет. – Он прижался своим лбом к моему. – Я люблю тебя.

Я проглотила его слова, позволяя им заполнить пустоту, которую он оставил, когда убежал тогда от меня. Он медленно наклонился и прикоснулся губами к моим. Поцелуй получился мягким и нежным.

Невероятно нежным.

Через минуту, или две, или десять я оторвала свои губы от его губ.

– О боже мой! Миссис Ларю хотела поговорить со мной! Твои лепестки совершенно сбили меня с толку.

Тен ухмыльнулся.

– Это не миссис Ларю хотела тебя видеть, Энджи. Это я хотел.

Мои щеки раскраснелись.

– Она была замешана в этом деле…

– Мне нужно было вытащить тебя из класса пораньше.

– Значит, она знает о лепестках роз?

– Да, но она заставила меня пообещать убрать их, как только я сделаю все правильно и от всего сердца.

Он показал пальцами кавычки в воздухе на последней части фразы. Возможно, это было одно из ее вдохновляющих высказываний.

К моему лицу прилило еще больше жара, но я улыбнулась.

– Я не могу понять, меня взяли в плен или освободили.

Тен засмеялся.

– Ты такая милая, когда краснеешь. Почти такая же милая, как когда злишься.

Я шлепнула его по руке, но засмеялась, и мое сердце, которое казалось таким же раздутым, как огромный надувной фламинго Рей, с тех пор как я увидела свое имя в интернете, наконец-то сдулось до своего нормального размера.

57. Моя последняя битва

Дни бежали, как падающие друг за другом костяшки домино. Вторник переходил в среду, которая тянула за собой следующие два дня. Время пробежало слишком быстро, сегодня уже пятница. Уже завтра я должна встретиться с Моной.

Несмотря на то что Тен предложил попросить отца прочитать весь мелкий шрифт в условиях конкурса, чтобы проверить, можем ли мы аннулировать мою заявку, я настояла на том, что все в порядке. Кроме того, если я попрошу отца Тена вытащить меня из ситуации, в которую я типа добровольно попала, то, вероятно, это вызовет подозрения. Я не сомневаюсь, что Джефф узнает обо всем, но я бы предпочла, чтобы это случилось когда-нибудь попозже. Я бы предпочла, чтобы он продолжал думать, будто Нев сбежала из школы, потому что она была ошеломлена разговорами о конкурсе ее матери и вниманием, которое она привлекала среди своих сверстников.