Книга Свободное падение - Брайан Уильямс

Он был под открытым небом.

— Верхоземье, — выдохнул мальчик. Пошатываясь, он запрокинул голову и посмотрел в бездонную глубину. Ему почему-то захотелось пригнуться и спрятаться.

— Интересно, утро сейчас или вечер? Это закат? — задумался доктор Берроуз, вставая рядом с Уиллом. — Или рассвет? — добавил он, понизив голос и глядя на темное безоблачное небо. Мальчик повернулся к отцу.

— Пап! Мы выбрались! У нас получилось! — воскликнул он. У него в голове не укладывалось, как это отец может оставаться таким спокойным. — Мы вернулись домой!

Доктор Берроуз помедлил с ответом. Когда он наконец заговорил, в его голосе сквозило разочарование:

— Это отнюдь не grand retour, на который я надеялся. Ведь я столько повидал под землей, столько исследовал… — Он выставил ногу вперед, придавливая носком высокую траву. — Я хотел принести на поверхность какой-нибудь артефакт, который потряс бы весь мир… Который свел бы с ума археологическое сообщество. — Набрав воздуха в грудь, доктор на несколько секунд задержал дыхание. — А вместо этого я могу похвастаться только сумкой с инструментами времен холодной войны, — сказал он, роняя ее наземь, — и худшей прической в истории. Нет, без дневника мой рассказ ничего не стоит. Досточтимым коллегам пришлось бы поверить мне на слово, а… ну… мягко говоря, я не могу на это рассчитывать.

Уилл кивнул. Теперь он понял, почему отец такой мрачный. Мальчик подумал, не напомнить ли ему еще раз о стигийцах. Если доктор Берроуз рассчитывал беспрепятственно опубликовать свои исследования подземного мира, то его ждало неприятное открытие. Стигийцы ревностно берегут свои тайны и не допустят, чтобы их обнародовали. Но Уилл понимал, что, заговорив сейчас об этом, ничего не добьется — только поссорится с отцом, а этого ему совершенно не хотелось. Мальчик был слишком измотан.

Так что Уилл промолчал. Он сорвал листочек с молодого деревца, растер в руке и понюхал, наслаждаясь запахом — зеленым запахом. Как же давно он не видел ничего подобного!

— Как ты думаешь, где мы? — спросил Уилл у отца.

— Точно могу сказать только одно: по крайней мере, это не жерло потухшего вулкана в Исландии, — ухмыльнулся доктор Берроуз, обводя фонарем окрестности. Луч высветил только кроны высоких деревьев.

Уилл походил вокруг.

— Может, мы и не в Англии вовсе. Нас же столько раз заносило черт знает куда.

— Искренне сомневаюсь, что нас занесло настолько далеко.

Они принялись исследовать местность, в полумраке пробираясь через густые заросли кустарника.

На сравнительно небольшом пространстве было сосредоточено довольно много заброшенных зданий. Их разделяло что-то вроде шоссе, но кусты по его сторонам так разрослись, что асфальтированную дорогу едва можно было различить среди зелени.

Постройки были кирпичные, в один или два этажа высотой; почти во всех были перебиты окна. Уиллу с отцом не составило труда проникнуть внутрь: двери либо стояли открытыми настежь, либо вовсе отсутствовали. Полы были усыпаны отслоившейся с потолка краской, и казалось, что их припорошило снегом. Уилл и доктор Берроуз обошли первый этаж очередного здания и собирались двигаться в следующее, но тут заметили в отдалении два пятна света: фары автомобиля, мчащегося через быстро подступавшую темноту.

— Не знаю, кто там едет и куда, — шепнул доктор Берроуз, — но я не хочу ни с кем связываться. Предлагаю залечь на пару часов, а уж утром осмотрим все как следует.

— Отлично, — согласился Уилл, который только и ждал такого предложения, потому что уже валился с ног от усталости. Отец с сыном отыскали сухой угол в одной из комнат на первом этаже и расстелили спальные мешки.

Светосферу они оставили на полу между мешками, прикрыв сверху, чтобы свет не привлек ничьего внимания. Через слипающиеся ресницы Уилл стал глядеть на ветку, проросшую в дом через разбитое окно. Когда у него уже не было сил держать глаза открытыми, он позволил векам опуститься и глубоко вдохнул, наполняя легкие прохладным воздухом. Может, потому, что родился в Колонии и был от природы наделен таким тонким восприятием, может, просто оттого, что слишком много времени провел под землей, но Уилл сейчас необычайно остро ощущал ритм этого мира, слышал его музыку: не стрекотание насекомых, не редкие крики птиц, а что-то всеобъемлющее — бесшумную мелодию самой природы. Мальчик словно чувствовал, как наружу пробивается растущая трава.

Но теперь ему не хватало другого ритма, других мелодий, сопровождавших его жизнь в недрах земли: едва заметного движения почвы и породы, таких родных, первобытных и спокойных запахов, которые как-то по-особому воздействовали на его обоняние. Уилл ни за что не признался бы в этом отцу, но он уже скучал по жизни под землей. С этой мыслью он провалился в глубокий сон.

* * *

Уилл перекатился на спину и раскрыл глаза.

Яркие рассветные лучи обожгли ему сетчатку, и мальчик отпрянул в тень, зажав глаза руками. Проморгавшись, он медленно выполз обратно на свет, не убирая ладони от лица. Уилл не без труда выбрался из спального мешка и обулся — ему казалось, будто все его тело налито свинцом. Однако скоро мальчик понял, что это действие силы тяжести, нормальной силы тяжести.

— Доброе утро! — бодро приветствовал его отец, входя в комнату. Под ногами у него захрустело битое стекло.

— Доброе, — отозвался Уилл и зевнул во весь рот.

Доктор Берроуз взглянул на него.

— Неважно себя чувствуешь?

— Ага, — снова зевнул мальчик.

— Подозреваю, дело в том, что ты еще не адаптировался к новым условиям. Знаешь, как после долгого перелета, когда пересекаешь несколько часовых поясов? Только мы путешествовали не по поверхности Земли, а перпендикулярно ей, — со смешком сказал доктор, принимаясь разжигать печку, чтобы поставить греться котелок с водой. Он посмотрел на часы, а потом на Уилла. — Ты ведь даже не представляешь, сколько времени спал и который теперь час, верно? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Но ты понимаешь, что под землей жил по суткам, в которых наверняка больше двадцати четырех часов? У тебя совершенно сбились биоритмы.

— И что это значит? — спросил Уилл — не потому, что на самом деле хотел услышать ответ, а потому, что знал, что отец ждет такого вопроса.

— В отсутствие дневного света суточные колебания уровня мелатонина в мозге нарушаются. В нормальных условиях с заходом солнца уровень мелатонина повышается, что вызывает сонливость, — доктор Берроуз потянулся за светосферой и повертел ее в руках, рассматривая жидкость внутри, потемневшую с наступлением утра. — Под землей это наш единственный источник света. Света, близкого по своим характеристикам к солнечному, однако света постоянного, так что наш организм не ощущает смены дня и ночи, к которым привык на поверхности, и…

— Ох, пап, давай ты в другой раз объяснишь? — взмолился Уилл. — Я сейчас ничего не соображаю.

Доктор с оскорбленным видом замолчал. Так же, в тишине, отец с сыном дождались, пока вскипит вода, и выпили переслащенного чаю.