Книга Скорость - Дин Кунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я прочитал твою книгу коротких рассказов, — наконец заговорил Валис.
— Критикуя твою работу, я не напрашивался на критику моей.
Валис рассмеялся, похоже, от неожиданности.
— Между прочим, я нашел твою прозу зачаровывающей и очень сильной.
Билли молчал.
— Это истории человека, который ищет, — продолжил Валис. — Ты знаешь правду жизни, но кружишь вокруг этого плода снова и снова, не желая взять его в руки, попробовать на вкус.
Отвернувшись от коллекции, Билли подошел к ближайшей бронзовой статуэтке эпохи Мейдзи, двум рыбкам, вроде бы простенькой, но отлитой с мельчайшими подробностями, с поверхностью, обработанной под цвет ржавеющей стали.
— Власть, — изрек Билли. — Власть — часть правды жизни.
Валис ждал за закрытой дверью.
— И пустота, — продолжил Билли. — Пропасть. Бездна.
Он перешел к другой статуэтке: ученый и олень, сидящие бок о бок, бородатый ученый улыбался, его одежды сияли золотом.
— Выбор — хаос или контроль, — развивал свою мысль Билли. — Имея власть, мы можем творить. Имея власть и с благими намерениями, мы создаем искусство. Искусство — единственный ответ хаосу и пустоте.
Валис заговорил после паузы:
— Только одно связывает тебя с прошлым. Я могу тебя от этого освободить.
— Еще одним убийством? — спросил Билли.
— Нет. Она может жить, и ты сможешь начать новую жизнь… когда узнаешь.
— И что ты знаешь такого, чего не знаю я?
— Барбара живет в Диккенсе.
Билли услышал свой шумный вдох, на его лице отразилось изумление и признание правоты Валиса.
— Будучи в твоем доме, я просмотрел записные книжки, которые ты заполнял обрывками фраз, произнесенными ею в коме.
— Правда?
— Некоторые словосочетания показались мне знакомыми. На полке в твоей гостиной стоит полное собрание сочинений Диккенса… Оно принадлежало ей?
— Да.
— Она обожала Диккенса.
— Прочитала все романы, по нескольку раз.
— Но не ты.
— Два или три. Диккенс никогда меня не впечатлял.
— Подозреваю, он был слишком полон жизнью. Слишком полон верой в нее и ее буйством.
— Возможно.
— Она так хорошо знает эти истории, что живет в них в своих снах. Последовательность обрывков фраз, которые она произносит в коме, соотносится с определенными главами.
— Миссис Джо, — Билли вспомнил свое последнее посещение Барбары. — Этот роман я читал. Жена Джо Гаргери, сестра Пипа, властная мегера. Пип зовет ее «миссис Джо».
— «Большие надежды», — подтвердил Валис. — Барбара живет во всех книгах, но чаще в легких приключениях, реже в ужасах «Истории двух городов».
— Я не понимал…
— «Рождественская песнь» снится ей гораздо чаще кошмара Французской революции, — заверил его Валис.
— Я этого не понимал, а ты понял.
— В любом случае она не знает ни страха, ни боли, потому что каждое приключение — хорошо известная дорога, то есть радость и утешение.
Билли прошел к еще одной бронзовой статуэтке, мимо нее.
— Ей не нужно ничего такого, что ты можешь ей дать, — добавил Валис, — и больше того, что у нее уже есть. Она живет в Диккенсе и не знает страха.
Догадавшись, что может заставить художника выйти из спальни, Билли положил револьвер на алтарный столик слева от двери в спальню. Сам же отошел к середине гостиной и сел в кресло.
Вошедший Валис выглядел куда более красивым, чем на карандашном портрете на своем сайте в Интернете.
Улыбаясь, он взял револьвер с алтарного столика и осмотрел его.
Рядом с креслом, в которое сел Билли, на маленьком столике стояла еще одна японская бронзовая статуэтка эпохи Мейдзи: толстая улыбающаяся собака вела на поводке черепаху.
Валис приближался с оружием в руках. Как и Айви Элгин, двигался он с грацией танцора, словно гравитация на него не действовала и ему не было необходимости касаться подошвами пола.
Его густые, черные, как сажа, волосы чуть серебрились на висках. Улыбка располагала к себе. Серые глаза сверкали, ясные и честные.
Его отличала внешность кинозвезды. Королевская уверенность в себе. Спокойствие монаха.
Встав перед креслом, он нацелил револьвер в лицо Билли.
— Это тот самый револьвер.
— Да, — ответил Билли.
— Из него ты застрелил отца.
— Да.
— И что ты при этом чувствовал?
Билли ответил, глядя в черное отверстие ствола:
— Ужас.
— И свою мать. Билли?
— Да.
— Ты считал, что поступаешь правильно, убивая ее?
— В тот момент да.
— А потом?
— Уверенности у меня нет.
— Неправильное правильно. Правильное неправильно. Вопрос перспективы, Билли.
Билли промолчал.
«Для того чтобы стать не таким, как ты есть, ты должен пройти путь, которым не пошел бы никогда».
Вглядываясь в Билли поверх револьвера, Валис спросил:
— Кого ты ненавидишь, Билли?
— Думаю, никого.
— Это хорошо. Это правильно. Любовь и ненависть истощают мозг, туманят сознание.
— Мне очень нравятся эти бронзовые статуэтки.
— Они удивительные, не так ли? Ты можешь наслаждаться их формой, качеством поверхности, невероятным мастерством художника, и при этом тебе совершенно наплевать на философию, которая за ними стоит.
— Особенно рыбы.
— Почему особенно рыбы?
— Иллюзия движения. Ощущение скорости. Они кажутся такими свободными.
— Ты ведешь медленную жизнь, Билли. Может, ты готов к движению? Может, ты готов к скорости?
— Не знаю.
— Подозреваю, знаешь.
— Я готов к чему-то.
— Ты пришел сюда с намерением совершить насилие.
Билли поднял руки с подлокотников кресла, посмотрел на латексные перчатки. Стянул их.
— Все это кажется тебе странным, Билли?
— Абсолютно.
— Можешь ты представить себе, что произойдет теперь?
— Смутно.
— Тебя это волнует, Билли?
— Не так, как, казалось, будет волновать.