Книга Про падение пропадом - Дмитрий Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчишкой двадцати с чем-то лет он пришел в редакцию журнала со стороны улицы Ямского поля, поставив свой самосвал, кузов которого еще дымился от горячего асфальта, по правую сторону от железной ограды, окружавшей двор и, прежде чем войти в здание, пересек пространство двора, хорошо просматриваемое из окон дома, в своих тяжелых шоферских сапогах и потертой кожаной куртке, отворил массивную дверь, не постучавшись, потому что знал: здесь обитают непонятные для него люди, всю свою жизнь занимающиеся этим странным делом — литературой…
Тексты Бакина обладают свойством гипнотизировать читающего. Самое первое ощущение от них, что автор — сильная личность. Что он все сделает так, как задумал. Добьется своего, чего бы, ему это ни стоило. И ни при каких обстоятельствах не изменит своим жизненным правилам, которые, в общем-то, просты и понятны, как библейские заповеди. Однажды прочитав Бакина, его уже трудно забыть.
В тот раз Бакин пришел в редакцию «Октября» с двумя рассказами. Первый, который назывался «Про падение пропадом», был о шоферах, второй — про армию, «Лагофтальм». Было видно, что Бакину не хотелось общаться с редакционной публикой, в том числе и со мной. (Будучи зам. главного, я по глупости носил тогда галстук.) Но слово за слово мы разговорились. Нас объединила весьма экзотическая тема, связанная с одним из его рассказов, — евреи в армии. Потом нашлись и другие общие темы — о машинах, о дембеле и т. п. Я поймал себя на том, что все время соглашаюсь с Бакиным. Хорошо было в армии, сказал он. Да, зачем-то сказал я.
Из тех двух рассказов мне и в самом деле больше понравился «Лагофтальм». Но наш «главный» печатать что-либо про армию запрещал; говорил, что сам служил в ней и ничего похожего на пьянство, разврат и дедовщину там не видел.
Таким образом, в одном из «молодежных» номеров «Октября», где в те времена печатались Ермаков, Варламов, Костюков, Добродеев, Татьяна Толстая, появился рассказ Дмитрия Бакина «Про падение пропадом». Нельзя сказать, что он прошел незамеченным. Те, кто понимает, его заметили. Именно с того момента я и отвечаю постоянно на один и тот же вопрос: кто такой Бакин? Но по-настоящему знаменитым Бакин проснулся после публикации «Лагофтальма» в перестроечном «Огоньке».
С тех пор многое, как говорится, изменилось и в литературе, и в жизни. Но место Бакина и там, и там осталось прежним, Он все так же работает шофером, правда, теперь уже не на грузовике, а на легковой машине. Каждый его новый рассказ становится литературным событием.
По-прежнему Бакин никуда не ходит. Отказывается от приглашений в клубы, в салоны, в посольства, в редакции и в другие места, где происходит, по нашему пониманию, самый что ни на есть праздник жизни. Он никогда не выступает перед публикой, не дает интервью и не публикует своих фотографий в книгах и рядом со своими текстами. Так, на обложке его первой книги, изданной в 1991 году в библиотеке «Огонька», вместо традиционного для этой серии портрета автора появилось изображение какой-то березовой рощи.
Мало кто знает его настоящую фамилию: Бакин — псевдоним. Немногие видели его, что называется, живьем. Он настоящий антитусовщик, хотя сам он такого слова никогда бы не употребил.
Время, свободное от своей кошмарной работы (представьте: каждый божий день ездить с утра до вечера по Москве с ее выматывающим душу трафиком), он проводит с маленьким сыном, так как жена трудится иногда и в выходные; пишет Бакин только в отпуске. Причем литературу считает не работой, а занятием, помогающим убивать свободное время, когда оно есть.
Говорят, Бакин типа того, что русский Фолкнер. Но я знаю, что он больше любит читать Достоевского или Толстого. Из современных писателей уважает Виктора Астафьева, Сашу Соколова. Недавно он согласился, что Буйда и Клех тоже хорошо пишут.
Последний вопрос, понятно, о творческих планах: Бакин хочет написать роман. Я уверен, что напишет. Он ко всему относится дико серьезно и просто так ничего не творит. Даже когда в мае речь заходит о том, чтобы встретиться и выпить 23 февраля.
Его уже вслух и печатно называли классиком. Наверное, классик таким и должен быть: мужественным и честным, как Дима Бакин. Не сомневаюсь, что ему присудят еще не одну литературную премию. Кому же еще, как не ему, их присуждать? Но мне кажется, что и по этому поводу он ничего не станет говорить публично и на торжества по случаю вручения себе всяких премий попросту не явится.
Александр Михайлов
«Бакин — „узкий“ писатель, его проза основана на реальном человеческом опыте, но ему не тесно в рамках „очень личных“ сюжетов, где самыми важными жизненными обстоятельствами оказываются отношения в семье, в кругу родных, а зависимость человека от близких — отца, матери, братьев, сестёр, жены, ребёнка, любимого человека — становится главным предметом писательского внимания. Именно в сфере семейных связей Бакин ищет ответа на вопрос о том, как гармонизировать хаотическую реальность, как разглядеть хоть что-то светлое во мраке жизни, найти опору или хотя бы оправдание своего существования. Таковы рассказы сборника „Страна происхождения“, таковы „Стражник лжи“ и „Сын дерева“. Персонажем часто становится человек с травмированным сознанием или физическим недостатком, лишённый возможности вести полноценную жизнь. Мытарства такого искалеченного сознания в трансформированной им же реальности и рисует Бакин в своих рассказах»
С. Белокурова, С. Друговейко
Русская литература. Конец XX века.
«Рассказы Бакина (таков псевдоним застенчивого и консервативного автора, который продолжает работать водителем и избрал конфиденциальность, чтобы уклониться от премий и интервью) по праву сравниваются с произведениями Уильяма Фолкнера, поскольку, как и у великого писателя юга Соединенных Штатов (Бакин тоже родился на юге России), у него мы находим персонажей, одержимых семейными генеалогиями. Как и у Фолкнера, трагедии Бакина заявляются как таковые с первых же строк, а стиль зачастую напоминает барочный».
Микеле Де Мьери, из рецензии на антологию «Русские цветы зла»
сайт ИноСМИ http://www.inosmi.ru/translation/142936.html
«…При всей безошибочности узнавания русской ментальности атмосфера безысходного абсурда передана так языково достоверно, как будто в литературе появился новый английский Кафка или Камю».
О книге Дм. Бакина «Страна происхождения»
с сайта Эсклибрис НГ http://exlibris.ng.ru/kafedra/2003-05-29/3_bromfield.html
