Книга По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

Вслушался в одну фразу, другую, смысла с ходу не уловил, но влип, как муха в варенье…

О боги, как же их много… И какие же они разные…

Дьявол, ведьма, да как ты собиралась с ними всеми сладить за раз?! Хотя после первого раза на второй ее бы гарантированно не хватило.

– Огня и воды, господа! – Интересно, многие ли догадываются, какие кошки скребут у нее сейчас в душе и как безумно она боится этих магов? Нет, едва ли, ответные приветствия прозвучали недружно, смущенно. Перед перепуганным лектором такого не бывает.

Ну что, Лойнна, вдох-выдох – и вперед! Куда-нибудь кривая да вывезет.

Она резко вскидывает голову и, начав речь – слова не важны, важен сам звук, тон, тембр, – медленно, осторожно, но неотступно и решительно, как охотник приручает дикую собаку, расширяет свое сознание до размеров целой комнаты, впитывая и считывая ауру каждого из собравшихся.

Презрительный наемник в углу… смущенный старичок травник, попавший в подземелья по глупейшему недоразумению… нахальный магистр первой степени… такой же чужеземец, павший жертвой незнания местных законов… сейчас все они и еще с десяток сознаний бьются в ее висках, собраны, как тончайшие, готовые в любой момент выпорхнуть из раскрытых ладоней пушинки – только дунь!

Но ей хватает самообладания и опыта вытерпеть этот первый, мучительно болезненный толчок отзыва чужих душ и не закрыться, а приветственно протянуть им руки.

Она все еще что-то говорила. Даже не что-то, а заранее продуманные и оставшиеся на автопилоте цепочки относительно внятных и тематически подогнанных логических построений, но Лойнне не было никакого дела до смысла ее собственных слов.

Ритм.

Вот что определяет и царит над всей человеческой жизнью, да что там – над всем мирозданием! Закономерность рассветов и закатов, регулярно сменяющие друг друга приливы и отливы, плавно перетекающие одно в другое времена года – все это так естественно и незыблемо, что на этих столпах и покоится человеческое мироздание с древнейших времен и по сей день.

Ровный, уверенный стук сердца – гарант завтрашнего дня. Вдох, следующий вслед за выдохом, – подаренная богами еще одна минута жизни. Ток крови по сосудам, сокращение и расслабление мышц, смена сна бодрствованием – настолько привычные и непосредственно не ощущаемые явления, что человек никогда не обратит на них внимания и не поймет, что без ритма он не прожил бы и мгновения!

Хотя надо отдать людям должное: пусть поначалу неосознанно, машинально, наугад, но они сочинили трудовые песни, уловили нежный, баюкающий мотив колыбельной, такт которой усыпляет даже не понимающего ни слова песни младенца, научились сочинять стихи. Хотя всю безграничность таинственно-заклинательной силы ритма так и не постигли.

Голос ведьмы то взлетал под потолок, то стелился над самым полом виновато крадущейся к своей корзинке кошкой. Сиди перед ней вдвое меньшее количество человек или не будь они поголовно магами, и Лойнне хватило бы одного голоса, но сейчас рисковать она не хотела, и переливам тона вторили широкие, безбоязненные жесты, блеск золотистых глаз и красочно разметавшиеся по плечам волосы.

Она словно бы не говорила, а причитала над кипящим котлом, то резко разрывая слова, то вмещая в один выдох по два десятка мелодично звенящих слогов.

И самые страшные моменты – аритмия. Разрыв магической пелены, укутавшей дюжину соединенных с ней душ. Резкий перепад, создающий ощущение ухнувшей в бездну ноги, и снова спиральный подъем к истоку.

Три минуты… пять… десять…

Не веря самой себе, Лойнна догнала напряжение до четверти часа и, осознав, что через мгновение упадет в обморок от боли и энергетического дисбаланса, мягко распустила сплетенные в паутину нити сознаний. Все, хватит…

Маги оживали медленно, в зависимости от силы собственного характера и воли. Осоловело хлопали глазами, недоуменно глядя на бледную, словно сама смерть, Лойнну, едва нашедшую в себе силы относительно грациозно (то бишь не свалившись мешком) усесться в кресло.

– У вас есть ко мне вопросы? – безжизненно спросила она.

Приставать к учинившей ТАКОЕ женщине никто не решился.

– Если кто-то хочет отправиться в лагерь короля, то поговорите с домном Найоном – он должен быть в соседнем зале, – все так же глухо произнесла она, махнув рукой на дверь.

Маги, не сговариваясь, склонили головы в поклоне и дружно удалились в соседний зал.

Ведьма осталась сидеть, бессильно цепляясь тонкими пальцами за спинку стула.

– Домна Лойнна, все маги – до единого! – хотят ехать в лагерь, они уже отправились паковать вещи, общий сбор назначен через полчаса у конюшни, – бойко отрапортовал вытянувшийся по струнке Найон. – Вашего Барга заседлать? …Ой! Вам… э-э-э… помочь как-нибудь?

Ведьма, сама с трудом понимавшая, как она умудрилась выбраться из того треклятого зала, пройти по коридору до тупика и распахнуть тяжелую створку окна, жадно глотала свежий воздух, словно тот мог заглушить накатывавшую волнами тошноту. Слова Найона до нее доносились как сквозь подушку.

– Помочь? – с трудом, глухим голосом повторила она. – Нет… Хотя погоди, ты не мог бы принести сюда мою сумку с зельями? Она приторочена слева от седла.

– Конечно, – испуганно кивнул Всадник, с опаской наблюдая, как бледно-зеленый цвет ее лица перетекает в мертвенно-белый. – А может, вам лучше сесть?

– Мне лучше подышать свежим воздухом, – сказала ведьма, выразив свое состояние скорее не все тем же бессильным голосом, а блеснувшим с прежней яростью взглядом.

Найон, умевший разбираться в настроениях прямого, пусть и временного, начальства, настаивать не стал, а скоренько удалился в конюшню и, вернувшись с обеими торбами сразу (на всякий случай, чтобы уж точно не ошибиться), застал ведьму все в том же состоянии. Бледную, судорожно цепляющуюся руками за подоконник и едва различающую что-то перед собой невидящими глазами.

– Вот, домна Лойнна…

– Ага, спасибо, – прошептала она, опускаясь прямо на пол рядом со сгруженными им сумками и начиная хаотично, на ощупь искать что-то внутри. Голова у ведьмы кружилась, все плыло перед глазами, Найон двоился, а сумок вместо одной оказалось почему-то штук пять…

– Домна Лойнна, может, я сам найду, что надо, а? – взмолился окончательно струхнувший Всадник. – А вам стульчик откуда-нибудь свистну, посидите, проветритесь пока…

– А? Ага, – безвольно махнула рукой ведьма. – Тут зелья где-то должны быть в темных флаконах. Настойка ринницы, вытяжка лугоцветника и экстракт женьшеня. Кажется, даже подписанные…

– Да я и неподписанные найду! – обрадованно закивал Найон, исчезая куда-то и буквально через несколько мгновений возвращаясь уже со стулом в руках, на который он осторожно помог усесться ведьме. (Где-то сзади слышались возмущенные вопли дамы, из-под которой Всадник и выдернул оный стул.)