Книга Письма к утраченной - Иона Грей

– Ох, Чарлз!..

От жалости зашлось сердце. Стелла извлекла из кармана сравнительно свежий носовой платок и принялась – очень осторожно! – промокать слезы. Он кривился, но молчал.

Ободренная, Стелла подвинула стул ближе к койке, тихо спросила:

– А Питер знает, что ты в госпитале? Хочешь, я сообщу ему письмом?

Глаза Чарлза закрылись.

– Не выйдет, – сквозь зубы процедил он. – Питер мертв. Погиб в январе под Монте-Кассино[28].

И тут для Стеллы все прояснилось, и нелепый несчастный случай на горной дороге перестал казаться только случаем. Мгновение Чарлз не шевелился, все его силы были брошены на борьбу с демонами скорби, так хорошо знакомыми ей самой.

Наконец холодные глаза открылись, и на губах появилась еще более холодная улыбка.

– Спасибо, что приехала. Выполнила свой долг. Только будь добра, не утруждайся вторично.

Чарлз вернулся домой ледяным, пронзительным мартовским днем.

С той секунды, как стала известна точная дата его выписки из госпиталя, в Кингс-Оукс царил переполох. Прихожанки бросили все силы на то, чтобы подобающим образом встретить раненого героя. Преподобный Стоукс популярностью никогда не пользовался, его проводили по-тихому. Все ждали настоящего события. Была заготовлена очередная растяжка – на той самой полосатой фланели, памятной Стелле еще с собственного венчания. Инструктируемый Адой, Альф Броутон перевернул фланель и намалевал на ней «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ», а пониже и помельче: «Кингс-Оукс гордится вами». Прихожанки щедро жертвовали в общий котел положенные им по карточкам продукты. Было решено устроить не только фуршет с чаем, но и приготовить несколько видов супов, а также рагу и молочный пудинг (точнее, их военные эквиваленты). Рецепты взяли из блокнота Марджори Уолш. Словом, намечалось грандиозное торжество. Стелла была благодарна приходским дамам, но и волновалась за них. Бедняжки, с таким наслаждением баловавшие Чарлза в дни его холостячества, не представляли, насколько изменился их обожаемый викарий, не догадывались, что вместо отрочески худощавого, чуть язвительного всезнайки к ним едет заматеревший, желчный калека, едва ли способный оценить жертвенный маргарин и яичный порошок.

Оказалось, Стелла переживала напрасно. Три недели в госпитале в окрестностях Ньюбери вернули Чарлзу намеки не только на былой румянец, но и на былой шарм. Чарлз сидел в церковном зале, а приходские дамы передушить друг друга готовы были за право поднести ему сандвичи и неизбежные сконы. Он недурно справлялся с ролью – подтрунивал над соперничеством своих прихожанок и даже сострил: дескать, пустой рукав – не слишком высокая цена за внимание, каким не каждую королевскую особу окружают. Эти слова разбили лед, приходские дамы перестали притворяться, будто не видят увечья Чарлза.

«С ними он держится легко, – досадовала Стелла. – А на меня ему и смотреть противно». Сквозь старую фланель, на которой был намалеван баннер, просвечивали другие слова: «Да здравствуют новобрачные!» Господи, что за ирония!.. Схватило поясницу, Стелла начала массировать больное место, и собственное прикосновение мигом вызвало в памяти залитую солнцем спальню с фиалками на обоях. Новая боль – душевная – была так сильна, что Стелле пришлось опереться о стол, иначе она не устояла бы на ногах.

– Вам нехорошо, душенька?

Вот интересно, можно ли скрыть от Ады хоть что-нибудь?

– Больно, да? Боль волнами накатывает? Это дитя намекает вам, что скоро появится на свет. Я в таких делах понимаю, милочка Стелла. Преподобный…

Стелла не смогла удержать Аду – та ринулась к Чарлзу, подвинув Марджори, Дот и Этель, вдохновленная важностью собственной миссии.

– По-моему, преподобный, вы достаточно пообщались с нами, старыми клушами. Ваше внимание требуется вашей жене, благослови ее Господь. Вы ведь еще толком и не побыли с ней. Забирайте-ка Стеллу домой, ей нездоровится.

Стелла подняла глаза на мужа, надеясь, что в ее взгляде он прочтет извинения и убедится в ее непричастности к коварному плану. Но Чарлз был занят – рассыпался в благодарностях всем дамам вместе и каждой в отдельности, уверял в скорейшей новой встрече. Правда, к дверям он вел Стеллу, галантно держа ладонь на ее пояснице. Стелла прямо чувствовала, как он напряжен, каких усилий ему стоит преодоление брезгливости.

«Чарлзу и в голову не приходит, сколь много у нас с ним общего», – думала Стелла уже на улице. Чарлз избегал касаться ее даже полой пальто, между ними в прямом и переносном смысле посвистывал ветер. «Да, общего: две потерянных души, два разбитых сердца, две оставшиеся в одиночестве, неприкаянные половинки».

В доме было холодно и промозгло, как в склепе. Бубня себе под нос, Чарлз сразу ретировался в кабинет, а Стелла поплелась на кухню стряпать ужин. Вообще-то ужин был практически готов – Этель Коллинз еще утром притащила рубленую говядину с картошкой, ее оставалось только разогреть. Просто Стелла не знала, чем еще, кроме стряпни, заполнить бесконечный час до ужина, чем заполнить дни, недели, годы, которые ей предстоит провести без Дэна. Прислонилась к стене буфетной, где Дэн ее целовал, зарыдала в посудное полотенце. Единственный способ выдержать – добиться откровенности в отношениях с Чарлзом, попытаться разделить боль на двоих. Только вместе они нащупают тропинку над топью отчаяния, по которой, как знать, может, и выберутся, и станут жить дальше. Не той жизнью, конечно, на какую оба рассчитывали, венчаясь, и не той, какой каждый из них желал сердцем; но все-таки жить. Ради ребенка.

Стелла начала думать, как построить разговор за ужином, старательно отметая мысли о последствиях, к которым в прошлый раз привели ее попытки откровенности. Бояться нечего, Чарлз не властен причинить ей боль сильнее той, что уже давит ее. Худшее произошло. Возможно, Чарлз убьет Стеллу. Это предположение показалось занятным, а не пугающим.

И все же такого исхода Стелла не ожидала. Когда она собиралась достать из духовки рубленое мясо, в дверях возник Чарлз с бутылкой шампанского.

– Еще из того ящика, что мой отец презентовал нам на свадьбу, – с дурацкой улыбкой пояснил он. – Зря мы раньше ящик не распечатали, как по-твоему? Кстати, ты сумеешь откупорить бутылку? Это простое действие сегодня пополнило список занятий, для которых требуются как минимум две руки.

Беря у Чарлза бутылку, Стелла уловила сладковатый запах алкоголя. По крайней мере виски муж открывать научился. Стелла сняла фольгу с пробки, попыталась вспомнить, как откупоривал шампанское Дэн – тогда, в Кембридже. Это было слишком. Рельефные мышцы обнаженного торса так и стояли перед глазами, будто Стелла в упор смотрела на фотографию.

В конце концов пробка поддалась ее усилиям (у Дэна получалось куда элегантнее), и пена брызнула на запястье. Чарлз принес два бокала, пыльных по причине неиспользования. Он держал их за ножки, рука была нетверда, бокалы опасно позвякивали.