Книга Видок. Чужая боль - Григорий Шаргородский

– Евсей, – придержал я казака, – здесь что, запрет на серебряные боеприпасы?

– Нет, по закону все нормально. Просто церковники не любят, когда часто поминают всякую нечисть. А такие вещи, как серебряные пули, наводят обывателей на ненужные мысли. Вот и торгуют таким неудобным товаром из-под полы.

Разговаривать с продавцом я не стал и просто дождался, когда Евсей сторгуется за меня. На патроны пришлось потратить всю свою долю с добычи, именно для этого я и полез в карман странного оборотня.

Может, мои поиски ни к чему и не приведут, но не хотелось бы оказаться таким же неподготовленным, как во время попытки ареста Борзова.

Вместе со своими деньгами передал Евсею и его долю. Казак лишь хмыкнул, не став комментировать эту транзакцию.

До городской больницы мы добрались уже к трем часам пополудни. Доктора Чернышева я застал как раз за вскрытием нашего с Евсеем соперника.

– Здравствуйте, Милан Андросович, – вежливо поздоровался я, благо узнал имя-отчество врача у пронырливого городового.

– Здравствуйте, молодой человек, чем обязан?

Внешне доктор ничем не напоминал Яна Нигульсовича, он был низеньким, суховатым и обладал шикарными бакенбардами, а вот манера общения у них была похожей – явно профессиональная деформация.

– Позвольте представиться, Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь, видок и тот, кто упокоил вот этого господина.

Оценив мой широкий жест в сторону стола с трупом, Чернышев удивленно поднял бровь.

– Что же, поздравляю вас с такой громкой победой. – Легкий оттенок иронии в голосе доктора не укрылся от меня.

– Но я считаю, что это не совсем тот, кого мы ищем.

– Не совсем? – еще раз поднял бровь доктор.

Похоже, это у него отличительная особенность.

– Мне кажется, их как минимум двое и на столе сейчас лежит не самый главный.

– Господин полицмейстер другого мнения, – осторожно намекнул врач, но я уже понял, что с доктором разговор пойдет легче, чем со следователем.

– Милан Андросович, давайте начистоту. Мне нужно задать вам несколько вопросов, и если вы ответите, об этом будем знать только мы двое. Не вижу смысла втягивать вас в свою охоту, тем более если это не понравится омским вельможам.

– К бесам этих вельмож, – внезапно вспыхнул доктор. – Говорите кому хотите, и я знаю, о чем вы собираетесь спрашивать. Да, я не верю, что этот плебей убил пятерых из восьми жертв. Три – может быть, но не те, кого расчленили с особым изуверством.

– Разве всего жертв не семь? – насторожился я.

– Еще одну привезли вчера к вечеру. Нашли в прибрежном кустарнике. Грубо разорвана на куски, внутренности выедены… – Заметив мой шок, доктор уточнил: – У меня приказ скрыть факт наличия этой жертвы. Догадайтесь – от кого он исходил?

– Это нетрудно.

– Вот именно. Кое-кто прикрывает свои тылы, а этот монстр гуляет на свободе. Идемте со мной, – внезапно предложил Чернышев.

Он провел меня в соседнее помещение, где на таком же прозекторском столе лежало тело девушки. Я сразу ее узнал – это была Таня.

Странно, на убитого мной оборотня я смотрел спокойно, а от вида растерзанной девушки замутило. То, что мне пришлось увидеть в девичьей спальне, казалось каким-то кошмарным сном, а здесь была до муторности жесткая реальность.

– С вами все в порядке? – участливо спросил доктор.

– Все нормально, не беспокойтесь.

– Посмотрите, это работа не обратившегося зверя, а монстра, имя которому человек, – немного вычурно воскликнул доктор. – Каждый сустав тела разделен, причем медленно и скрупулезно. Делалось все это еще при жизни жертвы. Она все чувствовала! К тому же сердце было изъято очень аккуратно, а не выгрызено, как в других случаях.

Так, а это уже что-то новое. Впрочем, все сказанное доктором лишь утвердило меня в моих догадках, но никак не приближало к личности маньяка.

– Игнат Дормидонтович, – с волнением, удивительным для профессионального прозектора, сказал Чернышев. – Найдите его, даже если сам генерал-губернатор наложит свой запрет.

– Это я и собираюсь сделать.

– Если что-то потребуется от меня, обращайтесь незамедлительно.

– Хорошо. Честь имею, – искренне сказал я и пожал протянутую руку.

На этом мы распрощались. Мне было нужно срочно попасть на свежий воздух, и его морозность была только кстати. Смахнув снег со скамьи в больничном парке, я присел и задумался.

То, что мои сомнения перешли в уверенность, конечно, хорошо, но и странностей в деле выше крыши. Особенно учитывая, что именно увидел мой коллега во время своего последнего транса. Показания мы давали в одной комнате, и я слышал, что атакующего меня оборотня также было не видно за туманом. К тому же на его теле был найден неопознаваемый ведунами артефакт с китайскими иероглифами. Скорее всего, именно он и мешал нам опознать убийцу. Тогда получается, что таких артефактов в Омске тоже два, как и убийц, но это уже ни в какие ворота не лезет. Или лезет?

Увы, все, что можно было выжать из моего дара, я уже сделал. Тогда как искать того, кого и магия не зацепила? Простыми способами? Но ведь я не Шерлок Холмс и не мисс Марпл, а следователь помогать не собирается. Или все же попробовать? Меня не покидало чувство, что драгоценное время безнадежно утекает в пустоту.

Встав со скамейки, я прошел через парк и подошел к саням, на которых скучали два городовых и казак.

– Андрей, отвези нас в дом последней жертвы.

Парень с сомнением посмотрел на меня, но, похоже, запретительных инструкций ему никто не давал, так что он просто кивнул.

И прошлый раз этот особняк своей эмоциональной атмосферой напоминал скорее склеп, чем жилое здание, а сейчас это сходство стало осязаемым. Люди окончательно покинули дом. Если честно, я ожидал увидеть здесь какие-то запрещающие ленточки или пломбы на дверях, но все было намного проще – в прихожей на стуле дремал пожилой городовой.

– Здравия желаю, ваше благородие, – вскочил седоусый дядька, вытягиваясь в струнку перед юнцом-офицером.

– Мне нужно еще раз осмотреть место преступления.

В ответ городовой лишь выпучил глаза, не понимая, с чего бы это мне взбрело в голову спрашивать у него разрешения.

Мне же проще.

Возвращаться обратно в эту спаленку жуть как не хотелось, но придется. Краски чудовищной инсталляции уже сильно поблекли. Кровь на стенах стала коричневой, а на простынях вообще почернела. Даже казалось, что за сутки все покрылось налетом пыли и посерело.

Несколько кругов по комнате и изучение деталей под недоуменными взглядами Андрея и Евсея ожидаемо ничего не дали.

Что я вообще хотел здесь увидеть? С моими-то нулевыми познаниями в следственном деле и минусовыми способностями в дедукции. Даже отпечатки пальцев, которые и снять-то у меня нечем, к тому же без основательной базы, ничего не дадут. Толку не будет, даже если начну ползать здесь на четвереньках с лупой, разглядывать волосики и сколы, пробовать все на вкус и нюхать.