Книга Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных - Лафкадио Хирн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я думаю, что это Тама.
Она знала, что мертвые – по крайней мере, некоторые из них – возвращаются в мир людей, и нередко именно в обличье насекомых.
Кубэй рассмеялся в ответ и сказал:
– Ну, тогда давай узнаем, так ли это. Пометим ее.
Поймав опять муху, он взял ножницы и аккуратно – чтобы, не дай бог, не поранить – надрезал ей кончики крыльев. Затем, осторожно зажав насекомое в кулаке, вышел из дому, отошел на приличную дистанцию и только тогда выпустил муху.
На следующий день она вернулась. Кубэй опять поймал ее. На этот раз он пометил красной краской ее крылья и тельце и снова выпустил – теперь отойдя далеко от дома.
Но два дня спустя муха – вся красная – вернулась. И Кубэй перестал упорствовать, признав правоту жены.
– Думаю, что это все-таки Тама, – сказал он. – Что-то ей нужно. Но чего она может от нас хотеть?
Жена ответила ему:
– Те тридцать серебряных монет моммэ, что она оставила мне на хранение, – они все еще у меня. Может быть, она хочет, чтобы я отнесла ее деньги в храм и заплатила монахам, чтобы те исполнили все необходимые ритуалы? Возможно, этого желает ее дух? Вы знаете, Тама всегда очень переживала по поводу своего очередного перерождения…
И только она произнесла это, как муха вдруг упала на пол с бумажного экрана, закрывавшего окно, где до этого сидела. Кубэй подошел, поднял ее и обнаружил, что она мертва.
Муж и жена решили, что они немедленно должны пойти в храм и отдать деньги, что принадлежали девушке, монахам. Они взяли маленькую коробочку, положили в него насекомое и с деньгами отправились туда.
Дзику Сёнин, настоятель храма, выслушав историю, которую ему поведали Кубэй и его жена, сказал, что они поступили правильно. Затем он вознес молитвы и отслужил сэгаки – поминальную службу по душе Тама. Потом восемь раз прочитал священные сутры Мётэн. После этого коробочку с насекомым отнесли на кладбище храма и там, с соблюдением всех погребальных обрядов, захоронили. А на холмике установили сотоба, маленькую надгробную плиту, с соответствующей надписью.
В местечке под названием Тояма, в провинции Бисю, жил прежде один крестьянин с женой. Дом их стоял среди холмов, в уединенном пустынном месте.
Однажды ночью жене крестьянина приснился сон, что ее приемный отец, который умер уж несколько лет тому назад, пришел к ней и сказал:
– Завтра меня ожидает великая опасность. Постарайся спасти меня, если сможешь!
Утром она рассказала о том, что ей приснилось, своему мужу. Оба сошлись во мнении, что сон этот неспроста: что-то нужно мертвому человеку. Но ни тот ни другой не могли вообразить, что именно.
После завтрака муж отправился в поле, а жена осталась дома и уселась за ткацкий станок. Но долго ткать ей не пришлось – от дела ее оторвал шум с улицы. Она подошла к двери, выглянула и увидела, что к их дому приближается группа охотников, во главе которой шел сам Дзито – управитель и главный судья провинции. Пока жена стояла в дверях, рассматривая процессию, мимо нее проскочил фазан, и она внезапно вспомнила свой сон.
«А может быть, это и есть мой отчим, – сказала она себе. – Тогда я должна попытаться спасти его!»
Хозяйка поспешила следом за птицей – это был крупный фазан-самец, – без труда поймала его и посадила в пустой ларь для риса, который сверху накрыла крышкой.
Несколько мгновений спустя в дом вошли охотники и спросили, не видела ли она фазана. Она смело отвечала, что не видела. Но один из охотников возразил, что доверяет собственным глазам: он заметил, как фазан заскочил в дом. Тогда пришедшие взялись обыскивать жилище: все обшарили, заглянули в каждый угол и закуток, но никто из них, разумеется, не догадался осмотреть рисовый ларь. Потом кто-то предположил, что фазан, заскочив в дом, должно быть, тут же и выскочил – через дыру в стене, что обнаружилась во время поисков. С тем они и покинули дом крестьянина.
Когда хозяин вернулся домой, жена рассказала ему о фазане. Он так и сидел в ларе.
– Ты можешь посмотреть на него сам, – сказала жена. – Когда я взяла его в руки, он совсем не сопротивлялся, а когда пришли охотники, он сидел тихо-тихо. Я думаю, что это на самом деле мой отчим.
Крестьянин подошел к ларю, поднял крышку и достал птицу. И действительно, она совершенно не сопротивлялась, словно была ручной, и смотрела на мужчину так, будто видеть его – привычное для нее дело.
– Смотри-ка, твой отец был слеп на один глаз, – сказал крестьянин, – на правый; и у птицы правый глаз тоже слепой. Ты взгляни! Она даже глядит на тебя точно так, как папа смотрел, – с тем же выражением!.. Бедный отец! Он, должно быть, сейчас говорит себе: «В этом, теперешнем существовании я – птица, и, конечно, будет лучше, если тело мое съедят мои дети, нежели оно достанется охотникам…» И это объясняет тот сон, что приснился тебе ночью, – добавил он, оборачиваясь к жене.
Лицо его исказила зловещая ухмылка, он сжал руку и свернул птице шею.
При виде такой жестокости жена вскрикнула и разрыдалась:
– О! Чудовище! Ты – дьявол! Только человек без сердца способен совершить то, что сделал ты!.. Да я лучше умру, чем хоть на мгновение останусь женой такого мерзавца!..
И она бросилась к двери как была – босая, – выскочила из дому и побежала прочь. Муж догнал ее, схватил за рукав кимоно, но она вырвалась и побежала дальше, рыдая. И так она бежала не останавливаясь до тех пор, пока не достигла города, а там сразу же направилась к резиденции Дзито. Давясь слезами, она все рассказала правителю: о своем видении, о том, как спасла фазана от охотников, и о том, как муж глумился и как он убил фазана.
Правитель выслушал женщину и был с ней ласков; он дал указание слугам, чтобы о ней позаботились, и приказал своим подчиненным, чтобы мужа женщины арестовали.
На следующий день крестьянин предстал перед судом. После того как он признался, что действительно убил фазана, ему вынесли приговор. Дзито сказал:
– Только человек с сердцем дьявола мог поступить так, как поступил ты; твоя извращенная душа способна принести несчастье тем, среди которых волей обстоятельств ты оказался и живешь. Люди, полномочиями управлять которыми я наделен, уважают сыновние чувства и память предков; и жить рядом с ними ты недостоин.
Крестьянин был приговорен к изгнанию из провинции, и под страхом смерти ему запретили возвращаться обратно. Женщине управитель провинции даровал надел земли, а некоторое время спустя подыскал ей и мужа – достойного человека.
Много лет тому назад в квартале Коисикава в Эдо жил один батамото[76], которого звали Судзуки. Его двор располагался на берегу реки Эдогава, неподалеку от моста Нака-но-хаси. Среди вассалов этого Судзуки был один самурай по имени Тюгоро. Чин у него был невелик: он служил всего лишь асигару, то есть, по сути, обычным стражником. Тем не менее Тюгоро любили товарищи, да и внешность он имел приятную, был умен и воспитан.
