Книга Древний мир - Анна Ермановская

Внимательным наблюдателем оказался итальянский дворянин Пьетро делла Валле. На Восток его привело паломничество к Гробу Господню, и он годами путешествовал по Египту, Сирии, Месопотамии и Ирану. Свои наблюдения делла Валле опубликовал в 1650–1653 годах в Риме, очень образно и красочно рассказав об увиденном и пережитом.

В 1616 году он достиг Вавилона, где увидел колоссальную четырехугольную башню, чьи углы были обращены к четырем сторонам света. Строительным материалом для башни послужили – и это автор счел «самой замечательной вещью, какую когда-либо видел», – высушенные на солнце кирпичи. Однако «то тут то там попадались, в особенности в местах, одновременно служивших опорой, и кирпичи такой же величины, но обожженные в печи». Он измерил шагами периметр башни и сравнил полученный результат с размерами Вавилонской башни, приведенными Страбоном. Как мы теперь знаем, Пьетро делла Валле принял за остатки Башни городище Бабиль на северо-востоке Вавилона. Интерес к древности побудил делла Валле подобрать в Вавилоне, а позже и в Уре несколько кирпичей с надписями и отправить их в Европу. Эти подлинные свидетельства вместе с несколькими надписями, скопированными делла Валле в Персеполе, оказались, по-видимому, самыми первыми образцами таинственной древней клинописи, попавшими в Европу. Однако в то время они не получили достаточно широкой известности, к ним отнеслись исключительно как к курьезам. Тем не менее сам Пьетро делла Валле немало размышлял над этими письменными памятниками и даже высказал предположение, что незнакомые письмена следовало читать слева направо.

В последующие десятилетия XVII века европейские путешественники также время от времени добирались до Вавилона. Кое-кто из них составлял отчеты и делился свежими впечатлениями и мнениями относительно Вавилонской башни; иные же, напротив, лишь повторяли ранее известное.

В центре дискуссии продолжали оставаться развалины Акаркуфа и Бирс Нимруда, иногда всплывали также упоминания о холме Бабиль, на самом деле представлявшем собой развалины летнего дворца Навуходоносора. Многие путешественники были миссионерами или священниками; они интересовались Башней с религиозной точки зрения и искали подтверждения сказанному о ней в Библии.

Интерес Европы к странам, расположенным в других частях света, равно как и к их истории, заметно возрос во второй половине XVII века и в особенности в XVIII веке. Развитие гуманитарных наук, практическое и научное изучение иностранных языков повлекли за собой желание узнать побольше о древних государствах. Одновременно росло и понимание того, что корни многих достижений человечества следует искать на Востоке. Впрочем, Месопотамия редко бывала непосредственной целью многочисленных путешественников, которые стали частыми гостями восточных стран; ее чаще посещали проездом, поэтому новые сведения о Вавилоне появлялись довольно редко.

Карстен Нибур попал на Восток, приняв участие в относительно крупной экспедиции, снаряженной датским королем Фридрихом V. После того как смерть настигла всех его спутников, Нибур продолжал путешествие по разным восточным странам в одиночку. В 1765 году он убедился в правильности предположения, что город Вавилон следует искать на городище вблизи городка Хилле. Эта идея подтверждалась находкой многочисленных кирпичей с надписями, обнаруженных им в Хилле повсеместно. Нибур попытался отождествить один из тамошних холмов с дворцом Навуходоносора, прославившимся своими висячими садами, а развалины Бирс Нимруда – с Вавилонской башней.

Гораздо больше можно узнать о Вавилоне из описаний аббата де Бошана, жившего в 1780–1790 годах в Багдаде. Он сокрушался, что жители окрестных деревень превратили развалины Вавилона в источник добычи обожженного кирпича: нередко в поисках строительного материала крестьяне прибегали к раскопкам, «причем они часто находили керамические сосуды и мраморные плитки с узорами… иногда также глиняных идолов в виде человеческих фигур или массивные цилиндры, испещренные мелким письмом… а около восьми лет назад ими даже была обнаружена погребенная под обломками статуя в человеческий рост».

Сообщения о местоположении и состоянии развалин Вавилона, описания сделанных находок и, главное, обнаружение письменных памятников вызвали растущий интерес прежде всего в Англии, куда время от времени прибывали отдельные находки, отправленные сотрудниками расположенных в Мосуле и Багдаде представительств Ост-Индской компании, крупного английского акционерного торгового общества. И в последующие годы сотрудникам этой компании предстояло сыграть важную роль в изучении Месопотамии.

На рубеже XVIII и XIX веков в центр внимания исследователей наконец попадает Древний Египет. Большая научная экспедиция, сопровождавшая в 1798 году войска Наполеона в Египетском походе, организовала доставку значительных собраний древностей в Париж, откуда они позже попали в Лондон. Ученые, участвовавшие в походе, провели на месте исследования, в ходе которых были сделаны рисунки, карты и описания найденного. Публикация полученных ими результатов еще долго служила образцом для такого рода изданий. Одной из наиболее важных находок экспедиции оказался так называемый Розеттский камень с одним и тем же текстом, написанным на разных языках. Именно им в 1822 году воспользовался француз Жан Франсуа Шампольон для дешифровки египетских иероглифов. Тем самым перед европейцами открылись новые миры, письменные источники наряду с впечатляющими материальными памятниками позволили оценить величие и значение древних культур.

В сравнении с важными результатами, полученными в Египте, Месопотамия сильно проигрывала. Здесь, в особенности на поприще языкознания и истории, работало также много исследователей, но недоставало эффектных находок, которые бы всколыхнули общественный интерес. Удавшаяся еще в 1802 году геттингенскому учителю гимназии Георгу Фридриху Гротефенду дешифровка персидской клинописи не получила никакого отклика. Его научное сообщение на эту тему, представленное им Геттингенской академии наук, было напечатано лишь 90 лет спустя!

Тем временем неспешно продолжалось ознакомление с древними культурами Месопотамии. Клавдий Джеймс Рич, резидент Ост-Индской компании в Багдаде, будучи высокоодаренным и любознательным человеком, сумел еще в юности в совершенстве овладеть турецким и арабским языками, и свое пребывание в Месопотамии он использовал, помимо всего прочего, для расширения своих познаний. В 1811 году при посещении Вавилона Рич собрал точные сведения о размерах и местоположении отдельных руин. Стремление все увидеть и оценить самому привело его в Бирс Нимруд. «Сначала утро грозило бурей и проливным дождем. Когда же мы приблизились к цели нашего путешествия, мрачные тучи рассеялись и обнажили Бирс, величественно взиравший на долину. Он представлял собой круглый холм, увенчанный башней, с продольными хребтами у своего основания. Так как в начале нашей поездки верхом он был полностью скрыт от наших взоров, мы не смогли подготовиться к ожидавшему нас зрелищу и тем самым смягчить остроту восприятия, – такую или похожую жалобу часто можно слышать и от посетителей пирамид. Но вот мы оказались на нужном расстоянии, и перед нами внезапно возник холм, вырвавшийся из мрачного кипения черных туч и еще облаченный в ту легкую дымку, чье мерцание особенно усиливало его величие и мощь, тогда как отдельные ослепительные полосы света разрывали пустынную даль, создавая впечатление необъятности пространства и печальной уединенности пустынного ландшафта, посреди которого возвышаются эти рождающие почтительный трепет руины».