Книга Покушение - Александр Беляев

— Мы считали, что «Арадо» придется действовать в экстремальных условиях, герр обергруппенфюрер, — заметил третий специалист. — Отсюда и его оснащение.

— Согласен, господа, что ему, возможно, придется влететь черту в зубы, — согласился Кальтенбруннер. — Но всего ведь, господа, все равно не предусмотришь. Давайте-ка в подробностях разберем, что на нем уже стоит и зачем, и что вы еще собираетесь поставить?

Разговор продолжался еще часа два. Закончился он тем, что срок испытания приблизился еще на месяц и перенесли его с июля на июнь. С тем Кальтенбруннер и уехал с предприятия. Он был и доволен собой, и не доволен. Хорошее настроение у него было оттого, что, несмотря ни на что, ему все же удалось вырвать два месяца у этих господ, раскуривающих исключительно дорогие сигары. Срок этот, учитывая общую ситуацию, был немалым. Портило хорошее настроение то, что сделал он это не по своей инициативе, а лишь по вторичной просьбе рейхсфюрера. Опереди он его и поинтересуйся делами на предприятии сам, выглядел бы его сегодняшний успех совсем по-иному. За это, пожалуй, можно было бы получить похвалу и от самого фюрера. А так только Гиммлер как-нибудь при случае дружелюбно похлопает по плечу. Но вот где Кальтенбруннер мог из чужой инициативы извлечь бесспорную выгоду для себя, так это в перестановке людей. Деление всех в верхних эшелонах рейха на людей Гитлера, Бормана, Геббельса, Геринга, Гиммлера давно уже делало всякую иную власть над ними, в том числе даже и их непосредственных начальников, весьма ограниченной, а порой и вовсе номинальной. Так было и в РСХА. Шелленберг давно уже мозолил Кальтенбруннеру глаза. И обергруппенфюрер давно уже сплавил бы его куда-нибудь из РСХА. Но Шелленберг был человеком Гиммлера, и Кальтенбруннер сделать что-либо с ним был не в силах.

Но вывести из игры Грейфе, который, без сомнения, был человеком Шелленберга, Кальтенбруннер неожиданно получил право. Хоть неконкретно, хоть в общих словах, но получил. И решил немедленно воспользоваться им. И не прямо, а таким образом, через начальника восточного отдела, ослабить позицию Шелленберга. В тот же вечер, когда берлинцы, заперев квартиры и захватив с собой самое необходимое и дорогое, не дожидаясь начала очередного налета на город, длинными очередями расползались по бомбоубежищам, Кальтенбруннер вызвал к себе Грейфе. Он устремил на него пронизывающий взгляд и безо всяких предисловий и объяснений объявил ему, что в интересах дела отстраняет его от руководства готовящейся акции, а заодно и от должности начальника восточного отдела. При этом он не преминул сказать, что делает это с одобрения рейхсфюрера. Грейфе ничего не оставалось, как просить обергруппенфюрера дать ему возможность доказать свою преданность фюреру и национал-социализму на любом другом поприще. Кальтенбруннер обещал эту просьбу оберштурмбаннфюрера удовлетворить и уже утром следующего дня снова появился в приемной рейхсфюрера.

Гиммлер немного удивился такой оперативности обергруппенфюрера, но тотчас же принял его и выслушал. Он одобрил все, чего дорогой Эрнст добился у самолетостроителей, и сказал, что еще раз убедился в его исключительных способностях и умении выполнять просьбы руководства. Но неожиданное сообщение о снятии Грейфе заставило его на минуту задуматься. С точки зрения Гиммлера, Грейфе был старым, проверенным бойцом партии. Кальтенбруннер почувствовал, что это второе сообщение пришлось явно не по вкусу рейхсфюреру, и поспешил обосновать свое решение.

— Грейфе малоинициативный человек, рейхсфюрер. Ведь то, что сделал я, давно уже должен был сделать он. Или хотя бы проинформировать меня о том, что следует сделать…

— Но сразу снимать, — неодобрительно покачал головой Гиммлер.

— Не очень благополучно обстоит дело и с нашей агентурой на Востоке, рейхсфюрер. Нет сомнения, что для руководства отделом требуется более гибкий и дальновидный начальник, — продолжал Кальтенбруннер. — А Грейфе я не оставлю без дела. У меня есть несколько хороших вакансий. И он успешно сможет там работать на благо фюрера и рейха.

— Кого же вы предполагаете поставить вместо Грейфе? — все еще раздумывая, спросил Гиммлер.

— Оберштурмбаннфюрера Хенгельхаупта, рейхсфюрер. Это прекрасно образованный, многократно проверенный на очень серьезных делах специалист. Блестяще знает русский язык, еще до войны неоднократно бывал в России, — ответил Кальтенбруннер и, чувствуя, что Гиммлер все еще сомневается в правильности сделанного им шага, пошел, что называется, ва-банк, хотя и слукавил: — Я только что поздравил его от вашего имени с назначением, рейхсфюрер.

— Н-да, — многозначительно промямлил Гиммлер. И подумал: «А может, он и прав, этот австриец? Во всяком случае, ссориться с ним из-за какого-то мелкого чина, хотя и преданного мне, вряд ли стоит. Провались на каком-нибудь этапе вся эта подготавливаемая акция, и он, как человек фюрера, немедленно доложит ему, что предлагал то-то и то-то. А его не послушали. И вот, пожалуйста, результат». И хотя Гиммлер понял, что явно напрасно дал дорогому Эрнсту полномочия проводить всякие замены и перестановки людей по его собственному уразумению, без предварительного с ним согласования, отменять решение начальника РСХА он не стал.

— Вам, дорогой Эрнст, видней. Вам с ним работать. А я тоже как-нибудь постараюсь поближе познакомиться с этим Хенгельхауптом, — сказал он.

— Благодарю, рейхсфюрер, за доверие, — ответил Кальтенбруннер и поспешил поскорее встретиться с новым начальником восточного отдела, чтобы этого не успел сделать раньше его никому не доверяющий и проворный в таких случаях рейхсфюрер.

Глава 38

Новоиспеченному начальнику восточного отдела понадобилось всего несколько дней для того, чтобы ознакомиться со всеми делами, которые ему в наследство оставляет коллега Грейфе, и выбрать, не без инструкции начальника РСХА, то из них, которое требовало самого неотложного вмешательства. Поэтому неудивительно, что свою первую поездку для ознакомления с положением дел на месте он осуществил в Ригу, в «Русланд-Норд», к штурмбаннфюреру Крауссу. Оба эсэсовца неоднократно встречались и раньше.

— Искренне благодарю вас, оберштурмбаннфюрер, за то, что свой первый визит после назначения на столь высокий пост вы нанесли нам. Мне эта встреча доставляет особую радость, — заявил начальник «Русланд-Норда».

— Мне тоже, дорогой Краусс, — ответил Хенгельхаупт. — И произойди она в другое время и в другой обстановке, мы безусловно отметили бы ее не так. Но сегодня нам сразу же придется заняться делами.

— Иначе и быть не может, оберштурмбаннфюрер. Но моя верная Гретта никогда не простит мне, если сегодня, закончив все дела, вы не отпробуете копченых угрей на нашей скромной вилле на взморье, — взмолился Краусс.

— О, перед просьбой вашей несравненной супруги, Краусс, я поднимаю руки, — приятно улыбнулся Хенгельхаупт. — А пока меня больше всего интересуют дела с подготовкой к известной вам акции.

— Готов дать вам полный отчет по этому вопросу, — ответил Краусс и доложил, что подготовка идет весьма успешно. Что сожительство Политова с Шиловой дало самые обнадеживающие результаты. Что супружеская пара довольна друг другом и уже строит серьезные планы на будущее их совместной жизни, касающееся той поры, когда акция уже будет совершена. Что, однако, Шилова ни на минуту не забывает при этом о тех особых задачах, которые ей поручено выполнить при Политове. Она систематически докладывает руководству о настроении Политова, об искренности его побуждений, о высказываемых им критических замечаниях в адрес руководства.