Книга Вызовите акушерку. Прощание с Ист-Эндом - Дженнифер Уорф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и предполагалось, я карабкалась по карьерной лестнице. Но затем я встретила одного мужчину, и мечты о должности старшей медсестры вдруг утратили свою привлекательность. На момент написания этих строк мы счастливо женаты уже сорок пять лет. После рождения детей я стала работать на полставки.
В 1973 году, после двадцати пяти лет работы акушеркой и медсестрой, я полностью оставила медицину. Всю жизнь я мечтала стать музыкантом, и в результате упорной учёбы, при поддержке мужа, я получила диплом Лондонского музыкального колледжа и следующие двадцать пять лет преподавала музыку.
В 2004 году я посвятила эту книгу Синтии, но она так и не прочла её. В июне 2006-го Синтия скончалась. За шесть лет до того у неё обнаружили рак, но он был успешно вылечен, и они с Роджером продолжали путешествовать. В 2004-м у неё диагностировали сердечную недостаточность, от которой она умерла полтора года спустя. В это время Синтия снова начала страдать от депрессии, и у неё снова обнаружили рак.
Она умерла так, как жила – тихо, мирно, без лишней суеты. Она спокойно отпустила жизнь и говорила, что ждёт смерти. Синтия понимала, что скоро её не станет, и была довольна.
– Надеюсь, я принесла пользу, – прошептала она мне за несколько дней до смерти.
После последнего причастия безгрешная Синтия исповедовалась, и её соборовали.
Последние пять дней её жизни рядом с ней были её пасынок, сестра и я, и в последний день, когда казалось, что она уже без сознания, я медленно и чётко сказала ей:
– Я счастлива, что была рядом с тобой.
Веки её дрогнули, и она скорее выдохнула, чем произнесла:
– Я тоже.
По моему опыту, умирающие всегда знают, кто находится рядом с ними, и нуждаются в их любви.
Синтия стала крёстной моей старшей дочери, Сюзанны, которая в последнюю неделю написала ей письмо. Для меня это стало полнейшей неожиданностью, и я прочла его вслух Синтии. Послание было настолько замечательным, что я заливалась слезами, пока читала, а Синтия улыбнулась и прошептала:
– Я тоже это помню.
Тем, кто не знал этих людей, письмо может показаться излишне сентиментальным, но мне кажется важным это воспоминание о моей подруге, поэтому я привожу его полностью.
Милая Синтия,
Я много о Вас думаю, и особенно о том, что мы с Вами пережили, и что Вы значили для меня все эти годы.
Когда я была маленькой, я два раза уронила миску с желе, и на второй раз она разбилась.
Я расстроилась и заплакала, но Вы не рассердились.
Помню, как было весело, когда Вы отвели нас на колокольню церкви Роджера. Вы разрешили нам позвонить в колокола и сказали, что ничего страшного, если жители деревни перепутают время.
Помню, как мы ночевали в фургоне и всю ночь не спали из-за уханья сов и колокольного звона. Помню, как потом я приезжала к вам с девочками. Вы отвели нас на прогулку по берегу и приготовили пудинг с улыбающимися рожицами на нём.
Недавно Вы послали мне свои украшения и заштопали моего мишку, которого сшили мне на крещение.
Все эти воспоминания я буду хранить вечно – они напоминают мне о Вас, моей крёстной. За эти годы я поняла, что крёстная мать должна быть именно такой. Спасибо Вам. Благослови Вас Господь.
Сёстры открыли Ноннатус-Хаус в 1870-х, поскольку в нём нуждались женщины, жившие в нищете. В 1960-е, однако, положение начало меняться, и прежние реалии остались в прошлом.
Порты стали закрываться, грузы теперь перевозили по воздуху, а не по морю, и портовые рабочие оказались не у дел. В то же время наконец-то началась реконструкция уничтоженных войной зданий, и людей стали переселять из Лондона в новые города. Для многих это обернулось катастрофой, особенно для стариков, которые всю свою жизнь провели на этих улицах рядом с детьми и внуками. Программа реновации разбросала по стране многие семьи и уничтожила цельность Ист-Энда, которая существовала несколько поколений. В пригороде люди стали жить богаче и начали стыдиться своего диалекта кокни с его неправильной грамматикой, своеобразным порядком слов, двойными и тройными отрицаниями и рифмованным сленгом. К сожалению, это наречие практически исчезло.
В 1960-е годы некоторые районы были снесены, а вместе с ними Канада-билдингс. Старый Поплар лишился своего сердца.
Когда расселяли эти дома, я бродила вокруг. Там, где раньше девочки играли в классики и прыгали через скакалку, где мальчики играли в футбол или шарики, где женщины в бигуди и платках сплетничали, а мужчины обсуждали, на кого ставить, где некогда бурлила жизнь, – теперь высился призрачный город. Гулкие звуки отражались от стен зданий, крышки мусорных баков валялись на тротуарах, а сломанные двери висели на одной петле. На площади, где некогда сновали торговцы, рядами стояли муниципальные контейнеры для отходов. На месте верёвок, на которых сушилось чистое бельё, остались лишь грязные обрывки. Там, где раньше стоял угольщик со своей лошадью, висел знак: «НЕТ ВХОДА». Лестницы, по которым женщины таскали всё, что угодно, включая коляски, были помечены табличками: «ОПАСНО». Тёмные углы, откуда раньше доносилось хихиканье и звуки поцелуев, теперь были покрыты грязью и завалены мусором, который принесло ветром со двора. Окна, где трепетали тюлевые занавески, были заколочены. Неизменно распахнутые двери были забиты. Никакого движения, никакой жизни, ни одного человека. Я покинула этот район и больше туда не возвращалась.
Исход кокни повлиял на акушерскую практику, в особенности когда этот район вошёл в моду. Новички не знали и не хотели ничего знать о монахинях. Национальная служба здравоохранения и обычай рожать детей в больницах повлияли на их практику. Изобретение противозачаточных в 1963 году и вовсе положило ей конец. Женщины впервые в истории получили контроль над беременностью, и рождаемость резко снизилась. В 1950-е годы сёстры принимали по сто родов в месяц. В 1964-м их количество упало до четырёх-пяти.
Сёстры, которые столько сделали для беднейших жителей, стали не нужны.
Они пришли в Поплар в 1879 году, когда там практически не было врачебной или сестринской помощи, и их самоотверженность спасла жизни тысяч женщин. Их знали и любили все местные жители, но в дивном новом мире современных технологий монахини вдруг оказались не у дел. История этих храбрых женщин оказалась позабыта.
Можно сказать, что это печальный конец. Но целью сестёр было прежде всего служение Господу, и они смотрели на ситуацию по-другому. Сто лет назад они были призваны лечить больных и принимать роды у тех, кто не мог позволить себе услуги врача. Они занимались этим почти целый век. Если бедняки более не нуждались в них, значит, они выполнили свою миссию и были рады этому. «Совершилось», – сказал Христос на кресте. Работа всей жизни завершена, и это повод для радости.
