Книга Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика ХIII - Екатерина Глаголева

В Сомюре, который сдался без боя, Людовик, в сопровождении всех принцев и вельмож, совершил паломничество по святым местам и так истово молился и причащался, будто отправлялся в новый крестовый поход. Вождю гугенотов Субизу было отправлено грозное предупреждение: раз он не подчиняется королевской воле, король сам явится приветствовать его залпом из двадцати пушек, и первый же выстрел развеет последнюю надежду на примирение.

Пройдя через Пуату, королевские войска осадили крепость Сен-Жан-д'Анжели, где укрылся Субиз, отказавшийся сдаться. Первый яростный приступ захлебнулся в крови: осажденные пустили в ход артиллерию и пробили широкую брешь в рядах осаждавших. Людовик велел привести подкрепления и осадные орудия. Тридцать восемь пушек нацелили свои жерла на щербатые стены. Посол Англии попытался было вступиться за единоверцев своего короля, однако Людовик вежливо, но твердо отклонил его ходатайство. Крепость продержалась пять недель, после чего капитулировала. Король очень холодно принял Субиза, явившегося с белым флагом, Люинь же отпустил его в Ла-Рошель, дабы тот поведал о силе королевского оружия.

После падения Сен-Жан-д'Анжели королю сдалось еще несколько мелких крепостей; дорога на Ла-Рошель была открыта. Людовик поручил д'Эпернону осадить ее с суши и с моря, однако коннетабль де Люинь выделил герцогу для этой цели совершенно незначительные силы, которые не могли бы справиться с поставленной задачей. Основная же королевская армия повернула на Беарн, поскольку другой гугенотский военачальник, Ла Форс, занял оборону в Монтобане.

Осада города не давала результатов. Защитниками Монтобана были ополченцы из горожан, но сражались они не хуже обученных солдат. Бассомпьер попробовал вести огонь не по укреплениям, а по домам, но тоже без особого успеха. Наконец, спустя месяц после начала осады, произошло то, чего опасался Ледигьер: ночью в Монтобан пришло подкрепление, прорвавшись на слабо охраняемом участке. В королевской армии начались болезни и дезертирство. В довершение всего герцог дю Мэн был сражен пулей из мушкета, что привело в отчаяние любивших его солдат. В Париже на смерть герцога откликнулись погромом гугенотов; Людовик был вынужден срочно выехать в столицу, чтобы навести там порядок. В отчаянии Люинь решился на рискованный шаг – встретиться с Анри де Роганом, старшим братом Субиза и предводителем гугенотов.

Роган на встречу согласился. Трудно было себе представить двух более разных людей, чем лукавый царедворец и прямодушный воин, привыкший рубить сплеча. Когда Роган выставил конкретные условия, Люинь начал вилять: он не предупредил короля о встрече, понадеявшись, что все как-нибудь уладится, и не был уполномочен заключать какие-либо соглашения. Поняв, что зря теряет время, Роган рассердился и решил для себя не идти ни на какие уступки.

Той же ночью осажденные устроили отчаянную вылазку, захватив передовые траншеи и взорвав пороховые запасы осаждавших.

Узнав о тайных переговорах с главой гугенотов, Людовик пришел в ярость. Больше всего его возмутило то, что Люинь действовал за его спиной, позволяя думать, будто король Франции может вести двойную игру. Он приказал снять осаду Монтобана.

Люинь решил дать себе еще один шанс и окружил небольшую крепость Монёр, лежавшую у него на пути, но во время осады умер от скарлатины.

Походы возобновились на следующий год. Они отличались крайней жестокостью: например, после сражения на острове Рие, когда предводитель протестантов Субиз бежал, спасшись вплавь, а его войска капитулировали, на помощь Людовику неожиданно пришли местные феодалы, чтобы отомстить гугенотам, обложившим их налогами. Ярость вновь прибывших передалась и солдатам короля: началась жуткая резня. Королевские военачальники пытались ее остановить, но приказов никто не слушал. Уцелевшие гугеноты сбились в кучу, ожидая решения своей участи. Вглядевшись в их лица, Людовик узнал нескольких офицеров, бывших при Сен-Жан-д'Анжели и давших клятву более не обращать оружия против короля. Поколебавшись, Людовик приказал считать офицеров военнопленными, а солдат выкупил у собственного войска и у местного ополчения. Горстку из них повесили, а остальных отправили на каторгу: «Пусть лучше отправляются на галеры, чем в ад». Продвигаясь дальше в Лангедок, королевские войска разграбили Негрепелис и перебили его население. Оправданием им служило то, что в прошлом году жители города вероломно убили пятьсот человек оставленного здесь королевского гарнизона.

Захватив несколько небольших крепостей в Лангедоке, Людовик изолировал Монпелье – опорный пункт герцога де Рогана, однако предводитель гугенотов был слишком умен, чтобы запереться в осажденном городе. Со своим летучим отрядом он наносил королевской армии неожиданные удары и исчезал. Армия огрызалась, словно большой неповоротливый зверь, но оставалась на месте.

Тем временем отдельные протестантские военачальники стали переходить в стан короля – правда, не бесплатно. Герцог де Ла Форс открыл Людовику ворота города Сент-Фуа, получив взамен двести тысяч экю и маршальский жезл. Герцог де Шатильон тоже сдался и стал маршалом.

Жак-Номпар де Комон, герцог де Ла Форс (1558—1652), чудом выжил во время Варфоломеевской ночи, притворившись убитым; вся его семья погибла. Затем он служил Генриху Наваррскому Один из его восьми сыновей, Анри-Номпар де Комон, маркиз де Кастельно, был крестником Генриха IV. В 1621 году он вместе с отцом оборонял Монтобан и убил герцога Майенского, но затем примирился с королем и следовал за отцом во всех походах. Его старший брат Жан де Комон де Ла Форс, маркиз де Монпульян, в свое время состоял в окружении дофина Людовика и пал жертвой интриг братьев Люиней, вынудивших его примкнуть к бунту протестантов. Он тоже сражался при Монтобане и умер от ран.

Наконец 18 октября 1622 года в Монпелье, взятом с большими потерями, был заключен мир. Людовик XIII подтвердил Нантский эдикт. Кроме того, мятежники получили амнистию и право посылать своих депутатов в парламенты. Взамен они должны были разрушить недавно построенные укрепления, лишившись, таким образом, восьмидесяти крепостей и сохранив за собой лишь Ла-Рошель и Монтобан. Со своей стороны король тоже обязался разрушить форт Луи под Ла-Рошелью, однако не торопился исполнять обещание. Формально католики и гугеноты были уравнены в правах, но, например, герцог де Ледигьер стал коннетаблем лишь после того, как перешел в католичество.

Анри де Роган не оставлял своих замыслов – создать при поддержке Англии и Испании гугенотскую республику во Франции, возглавить которую собирался сам. Гугенотов во Франции было около миллиона, то есть двенадцатая часть населения.

В начале 1625 года Роган направил королю жалобу по поводу нарушения некоторых статей договора Монпелье, но Людовик отверг ее. Через год брат Рогана Субиз захватил острова Ре и Олерон перед входом в бухту Ла-Рошели, но они вскоре были возвращены под власть короля: голландский адмирал Олтен (протестант!) нанес поражение Субизу вынужденному бежать в Англию. 5 февраля 1626 года при посредничестве английского короля был заключен новый мир с гугенотами: Людовик не передал им форт Луи, а на островах Ре и Олерон разместил усиленные гарнизоны. Ларошельцы должны были принять постоянного королевского комиссара, не препятствовать исповеданию католицизма и разрушить форт Тадон, оборонявший Ла-Рошель с суши.