Книга Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых - Александр Васькин

Позднее, в 1914 году, для экспонирования картины Иванова рядом с домом Пашкова была выстроена специальная галерея со стеклянной кровлей, сохранившаяся до нашего времени.

Меценаты и благотворители опекали музеи постоянно. Сохранилось письмо директора музеев В.А. Дашкова министру народного просвещения, написанное в 1870 году. Обеспокоенный «крайне обветшалым» состоянием зданий музеев, Дашков писал, что средств, отпущенных министерством (7226 рублей) для исправления этого положения, явно недостаточно и что он вынужден был обратиться к содействию купца А.А. Захарова. За это император пожаловал «московскому 2-й гильдии купцу, из крестьян, Алексею Захарову, золотую медаль с надписью «За усердие» для ношения на шее на Аннинской ленте за пожертвование его в пользу Московского публичного и Румянцевского музеев»[217].

О Василии Андреевиче Дашкове следует рассказать особо, он был не только директором музеев в 1867–1896 годах, но и меценатом, подарившим музеям этнографическую коллекцию, известную как Дашковский этнографический музей. Он был сыном сенатора Андрея Васильевича Дашкова и племянником министра юстиции Дмитрия Васильевича Дашкова, от которых и унаследовал свои недюжинные организаторские способности. Немалую роль сыграло и его большое личное состояние.

В Румянцевский музей Василий Андреевич вошел, как рачительный хозяин. Благодаря его содействию и пожертвованиям, в 1867 году Общество любителей естествознания открыло в Москве Русскую этнографическую выставку. Об этой выставке мы уже писали, когда рассказывали о Манеже. После завершения работы выставки все экспонаты общей стоимостью свыше 75 тысяч рублей были выкуплены

В.А. Дашковым и переданы заведению, в котором он директорствовал. Именно эта коллекция и стала Дашковским этнографическим музеем. Постоянно расширяемый, музей просуществовал до 1924 года.

В 1882 году Дашков передал музеям галерею изображений выдающихся русских деятелей, создававшуюся его тщанием в течение шестнадцати лет. В то время оно состояло из 243-х портретов в натуральную величину, скопированных с подлинников лучшими русскими художниками – Крамским, Репиным, Васнецовым… Впоследствии галерея не переставала пополняться, и в итоге число портретов в ней перевалило за 300.

Попечением Дашкова были изданы также «Материалы для исторического описания Румянцевского музея» (М., 1882) и «Сборник материалов по этнографии» (М., 1886–1888). На его личные средства производились ремонт коллекций, устройство выставок и юбилейных музейных торжеств.

Публичный и Румянцевский музеи, помимо картинной галереи и этнографических коллекций, славились также своей библиотекой, по значению претендовавшей на 3–4 место среди книгохранилищ России. Первый читальный зал библиотеки открылся 2 января 1863 года. Он был невелик – всего на 20 мест. В 1879 году на втором этаже левого флигеля со стороны Знаменки открылся еще один читальный зал, на 170 мест. А в 1915 году в центральном корпусе открылся читальный зал на 300 мест.

Расширение читальных залов и книгохранилищ проводилось за счет постепенного перемещения из Пашкова дома отделений музея. Еще в 1914 году библиотека вытеснила оттуда в другое, специально построенное по соседству помещение, картинную галерею. Спустя 10 лет та же участь постигла и этнографическое отделение музея – так много книг хранилось в библиотеке, пополняемой, согласно утвержденному Александром II «Положению о Московском публичном музе-уме и Румянцевском музеуме», обязательными экземплярами от всей печатной продукции, издававшейся на территории Российской империи. И хотя денег на библиотеку не отпускалось до 1913 года, ее книжный фонд рос непрерывно. Если на 1 января 1864 года в библиотеке было только 100 тысяч единиц, то на 1 января 1917 год – уже 1 200 000 единиц хранения.

Пашков дом. 1890-е гг.

Право на получение обязательного экземпляра библиотека обрела вслед за петербургскими Публичной библиотекой и Библиотекой Академии наук. Таким образом, обязательные экземпляры составляли 80 % книжного фонда. Другим источником комплектования библиотеки были переданные ей частные коллекции, дары, пожертвования, завещания. Таких дарений насчитывалось в книжном фонде свыше 300.

Московский фабрикант, купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин Москвы К.Т. Солдатенков еще в 1861 году одарил будущую библиотеку 3000 рублями и всю свою последующую жизнь в течение сорока лет передавал ежегодно по 1000 рублей серебром. Также по его завещанию библиотеке и музеям отошла его личная библиотека и коллекция картин, благодаря чему коллекция живописи музеев удвоилась.

Ученый и путешественник, участник войны 1812 года А.С. Норов передал библиотеке коллекцию редких отечественных и зарубежных книг числом в 16 тысяч единиц, в том числе 155 инкунабул, т. е. книг, изданных до 1 января 1501 года.

Среди дарителей также были библиограф С.Д. Полторацкий, композитор М.Ю. Виельгорский, философ П.Я. Чаадаев, ученый Ф.В. Чижов, дипломат К.А. Скачков и многие другие. Музеям приносили в дар рукописи А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, рукописи декабристов. А писательница Е.С. Некрасова, долгие годы собиравшая материалы, имеющие отношение к А.И. Герцену и Н.П. Огареву, передала все эти документы и материалы в библиотеку, где при содействии директора музеев ученого М.А. Веневитинова был создан первый музей общественного движения в России – «Комната людей 1840-х годов».

Кто только не был читателем Румянцевки, не говоря уже о крупнейших русских писателях той эпохи! Лев Толстой ходил сюда, как в дом родной. И не только почитать книги, но и пообщаться, в том числе и с легендарным библиотекарем Николаем Федоровым. Про него говорили, что спит он на голом сундуке, а ест один хлеб. Вполне возможно, ведь свою зарплату он тратил на покупку книг для библиотеки, а потому одет был более чем скромно. Некоторые читатели, впервые оказавшись в Румянцевке, даже могли дать Федорову на чай, не понимая, кто перед ними находится.

А чай Федоров любил попить с Толстым. В один прекрасный день чаепитие не состоялось. То ли кипяток остыл, то ли сахару оказалось маловато – великий писатель, показав на книги, с присущей ему прямотой заявил: «Ах, если б все это сжечь!» Федоров схватился за голову, закричав: «Боже мой! Что вы говорите! Какой ужас!»

В Пашковом доме наряду с рукописями Пушкина, Гоголя, Достоевского хранились и рукописи толстовских романов. Однако в 1904 году ввиду ремонта дома Толстому было предложено вывезти свои рукописи, так как места в хранилище для них уже не оставалось – и без того некуда было девать древние манускрипты. Особенно сильно возмущалась Софья Андреевна, назвав директора музея Ивана Цветаева «невоспитанным и противным». Рукописи Толстого принял Исторический музей.

Сто лет назад много шума произвело дело о краже из Пашкова дома. Украли в том числе и редкие гравюры. Всех собак повесили на Цветаева, отставив его от должности. А он, между прочим, отдал музею без малого 30 лет жизни.