Книга Веселый господин Роберт - Виктория Холт

Роберт больше не надеялся на брак с ней, потому что теперь понимал, что она никогда не выйдет замуж. Но и не мог судить эту странную женщину по обычным меркам. О ней ходило множество слухов. Говорили, будто Елизавета не выходит замуж потому, что не способна вступить в половые сношения. Он знал ее лучше, чем кто-либо другой, давно усвоив, что любовь для нее – это лесть, комплименты, поцелуи и нежные объятия. Ее глаза начинали блестеть при виде красивого мужчины; она никогда не могла удержаться, чтобы не приласкать его. И в самом деле странная женщина! Обожает мужчин, но навеки отдана власти. И… ей нравятся романтические прогулки по аллеям, которые никуда не ведут.

Прибыв в замок, Роберт испытал шок, потому что там оказалась Дуглас с ребенком. Он был ошеломлен. Она должна была находиться в одном из его поместий, дожидаясь, когда он сможет приехать к ней. И хотя люди, окружавшие ее, были его друзьями, Роберт не был полностью уверен, что всегда сможет положиться на их скромность.

Дуглас явно была настроена не смущать его.

– Мой дорогой друг, – сказала она, – я проезжала неподалеку и, услышав о ваших великих планах, решила заехать, чтобы вам помочь. Вам нужно будет сделать здесь очень много, и я полагаю, что смогу быть в некоторым смысле полезна.

Не появились ли насмешливые улыбки у окружающих? Не беспокойство ли промелькнуло в глазах Филиппа Сидни? Племянник Роберта любил его, как никто другой, и был мудр. Не почуял ли он опасность?

Роберт быстро собрался с мыслями.

– Вы очень добры, леди Шеффилд, – отозвался он. – Не сомневаюсь, я многим обязан вашей доброте. – А про себя с ужасом подумал: «Что, если бы здесь была королева?!»

Отправляясь в путешествие, Елизавета пребывала в отличном настроении. С ней ехали все ее придворные дамы, сорок графов и более шестидесяти лордов и рыцарей. С особым удовольствием она хотела посетить Кенилуорт, чтобы увидеть Роберта в окружении всего того великолепия, которым он был обязан ей.

Бедный Роберт! Он был уже не молод. Сказать по правде, его фигура, бывшая когда-то гибкой и стройной, перестала быть таковой; темные вьющиеся волосы, которые она так любила трепать, поредели и поседели, а под прекрасными глазами появились мешки. Елизавета, любившая его, видела все это ясно, как всегда видела все его недостатки. Однако это ровным счетом ничего не значило, поскольку не уменьшало ее к нему привязанности. Роберт не обладал ясным умом ее сэра Духа или ее дорогого Мавра, зато у него было вдвое больше амбиций. Он был чересчур внимателен к своему здоровью, любил принимать лекарства, серьезно обсуждать новые методы лечения различных болезней, что нередко вызывало у нее улыбку. Сама Елизавета никогда не признавалась, что у нее что-то болит, бросая вызов смерти и старости.

Она с трудом оторвалась от мыслей о предстоящих удовольствиях и уделила внимание более серьезным предметам.

Петерс и Турверт, два анабаптиста из Голландии, должны были быть сожжены на костре, пока ее не будет в столице. Королева получала множество писем относительно этих людей. Епископ Покс, которого очень заботила судьба мучеников, умолял ее не позорить свое имя, свое царствование и реформированную церковь, потакая католикам. Епископ Покс и те, кто с ним согласен, ничего не понимают. Она не должна открыто выступать в поддержку анабаптистов. Филипп Испанский постоянно за ней наблюдает. Если бы только ее народ знал, как Елизавета страшится этого человека, как хорошо понимает в глубине души, что он, с тем фанатичным блеском в глазах, который она когда-то у него подметила, ожидает дня, когда католическое сообщество во главе с ним воцарится над миром и все люди будут жить в страхе перед инквизицией!

Ее не слишком заботила судьба этих двух голландцев. Она, как и ее отец, мало размышляла о муках, которые переносят другие.

Екатерина Медичи – теперь, когда ее любимый сын Генрих стал королем Франции и женатым человеком, – надеялась, что Елизавета может рассмотреть в качестве претендента на свою руку ее младшего сына, Алансона, который после того, как его брат стал королем, получил его титул герцога Анжуйского.

Елизавету забавляло, что можно снова начать играть в ухаживания.

Маленький мужчина довольно безобразен, рассказали ей; но французский посол – в высшей степени очаровательный Ла Мот Фенелон – не скупился на похвалы. Маленький герцог, откровенничал он, вне себя от любви к английской королеве; а то, что она старше его, это ему даже нравится. Он тоже не сопливый юнец, чтобы бегать за девчонками. Елизавета узнала, что Алан-сон слегка рябой, и заявила, что это заставляет ее засомневаться. Но Екатерина Медичи написала королеве, что ей известно великолепное лекарство, которое, по слухам, устраняет с лица все следы оспы и делает кожу гладкой. Елизавета ответила, что это превосходная новость и мать должна немедленно наложить это средство на лицо герцога Анжуйского.

А теперь… в Кенилуорт!

Стоял июль, и было очень жарко, когда процессия прибыла в Лонг-Итчингтон, находившийся в шести или семи милях от замка. Здесь Роберт воздвиг шатер, в котором был приготовлен банкет.

Королева, в прекрасном расположении духа и очень дружелюбно настроенная, посадила Роберта возле себя. Под конец банкета по приказанию Роберта к ней подвели очень толстого мальчика лет шести – самого толстого из всех, какого она когда-либо видела, и такого глупого, что он не мог понять, что перед ним его королева. После толстого мальчика ей предложили посмотреть на огромную овцу – самую крупную для своей породы. И мальчик, и овца выросли на землях Роберта. Королева несдержанно расхохоталась, и это было хорошим началом.

Покинув шатер, все отправились на охоту по дороге, которая должна была их привести в замок Кенилуорт.

Королева, возглавлявшая охоту, опять же держала Роберта возле себя, а он, с гордостью демонстрируя ей красоты и богатства пейзажа, говорил:

– Всем этим я обязан моей дражайшей госпоже. Пусть я умру в тот миг, когда забуду об этом!

Королева была довольна. Когда стало смеркаться, процессия подъехала к воротам парка Кенилуорт.

Тут ее встретили празднествами. А у самого входа в замок приветствовал человек огромного роста, который держал в руках дубинку и ключи. Выразив изумление великолепием прибывшего общества, он сообщил, что видит королеву впервые, и с большим чувством прочитал ей стихи:

О боже, что за бесценная жемчужина!

Не земное существо, без сомнения,

а, верно, богиня-правительница!

В лице, в руках, в глазах, во всех чертах

Красота, и милость, и радость,

и величие, и достоинство.

Украшена всеми небесными добродетелями.

Приди, приди, само средоточие всех совершенств,

приди с радостью и блеском;

Возьми, возьми дубинку и ключи, меня,

мое владение, я сдаюсь.

И врата, и замок, и мой господин сдаются тебе

и ищут твоей защиты.