Книга Булат - Кирилл Кириллов

В этот момент Сабир отнял ладонь от лица купца, чтобы отогнать севшую на ухо муху. Афанасий вскинулся, закричал пронзительно:

– Да какой клинок? Нет у меня никакого клинка! – заорал он, совсем забыв, что засапожный нож так и остался у него в голенище, и тут же снова получил по шее. Но был услышан. И совершенно неправильно истолкован.

– …или яд? – добавил визирь.

– Думаю, – судья снова выдержал трагическую паузу, но ничего не сказал. Только поднял вверх указующий перст.

– Скорее всего ты прав, – кивнул визирь, – кто бы стал посылать тренированного убийцу, чтоб разделаться с нами, ничтожными. Совсем не то наш Исмаил-паша, своей доблестью наживший множество врагов.

– Исмаил-паша неустрашим! – почти в один голос воскликнули судья и Энвер.

– Да. Но, увы, смертен, как все мы, – грустно проговорил Фатих. – Что ж, тогда нужно написать донесение и препроводить преступника пред светлые очи паши.

– А может, мы его сами казним, а Исмаил-паше отправим только донесение? – с надеждой спросил Текер-ага.

У Афанасия перехватило дыхание – а действительно, чего им с ним возиться-то? Обезглавить, и вся недолга, а бумага все стерпит.

– Хорошо бы, но боюсь, Исмаил-паша будет недоволен, если мы не предъявим ему убийцу.

У купца немного отлегло от сердца. Значит, прямо сейчас на расправу не кинут, будет хоть небольшой шанс еще немного пожить. Может, даже удастся что-то объяснить, доказать. Хотя, конечно, вряд ли, с тоской подумал он, глядя в холодные глаза визиря. Тот спокойно, не мигая, встретил его взгляд.

– Ладно, отведите его пока куда-нибудь, а я сейчас напишу донесение великому Исмаил-паше и отправимся к нему. С такими делами лучше не затягивать.

Он крикнул двух писцов, один из которых развернул написанную Текером-ага бумагу и начал зачитывать ее вслух, другой пристроился у низкого столика и стал ее переписывать так, будто до всего дошел умом сам Фатих. Судья сник, а Энвер-эфенди, наоборот, ухмыльнулся. Отлились кошке мышкины слезы.

Мальчик-служка, тоже из плененных греков, провел Афанасия и его конвоиров в темную комнату с узкими окнами под потолком, коя раньше была складом или чем-то вроде этого. Оставил, не сказав ни слова. Стражники расселись по лавкам, стоящим воль стен, купца же заставили опуститься прямо на пол.

Здесь они просидели довольно долго, причем за время пребывания никто не проронил ни слова. Наконец двери распахнулись, и тот же мальчик жестом пригласил их на выход.

Судья вышел первым, за ним офицер, следом ярыжка-Сабир, а уж потом стражники, как собаки медведя, облепившие могучего Афанасия. В этот раз комната с бассейном была не пуста, в ней плескались какие-то подростки. Мальчики, девочки – не поймешь за поднимаемыми ими фонтанами брызг. Высокая женщина в белой тунике, прихваченной на плече крупной брошью, прошла вдоль края бассейна, поставила на специальный столик поднос с фруктами. Без выражения посмотрела на конвоируемого тверича.

Кому-то в этом мире весело, с животной тоской подумал Афанасий, кто-то в купальне плещется, кто-то фрукты заморские жрет, а его сейчас…

Купца вытолкнули на крыльцо. Он глянул вниз и обомлел. У лестницы стояла уже знакомая повозка судьи, а перед ней – роскошная карета под крышей, но без бортов, завешанная кисейными пологами, сквозь которые проглядывали курганы из вышитых подушек. За повозкой стояла грубо сработанная телега на колесах без спиц. Запряжена она была одним ломовым конем с широкой грудью и толстенными ногами. Над телегой высилась клетка из перехваченных железными скобами деревянных шестов.

О, какой почет, горько подумал купец. Хоть ноги перед смертью лютой и неминуемой утруждать не буду. Его стащили по ступенькам и грубо втолкнули в клетку. Просунув сквозь решетку ременные петли, накинули их на палку, натянули, прижав Афанасия к прутьям. Дверь клетки скрипнула, лязгнул кованый замок. На телегу запрыгнули четверо стражников в кольчугах и островерхих шлемах, из личной охраны визиря, расположились спиной к углам, чтоб даже не смотреть на пленника. Текер-ага залез в свою повозку, Энвер с другими стражниками пристроились за узилищем на колесах. А визирь все не шел. Потянулись томительные минуты ожидания.

Маленькая серая птичка села на клетку, посмотрела на Афанасия круглым антрацитовым глазом, склонив на бок маленькую головку. Чирикнула. Перепрыгнула с прута на прут. Снова чирикнула. Глаза купца увлажнились. Многое бы хотелось ему сказать этой птичке. Пожелать, чтоб она жила долго и счастливо. Наслаждалась каждым мигом своей короткой жизни. Попросить, чтоб полетела на родину, передала матушке и сестрам, как любит их блудный сын. Но горло перехватило.

От дворца визиря донесся какой-то шум. Птичка вспорхнула и растворилась в голубом небе. Шмыгая носом, Афанасий повернул голову на звук. Наконец-то визирь соизволил выйти. Был он одет в ярко-алый кафтан из тафты с золотым шитьем, из-под которого выглядывали щегольские красные сапожки с загнутыми носами. Как и обувка прочих восточных всадников, были они на каблуках со специальным приспособлением, чтоб нога не выскальзывала из стремени. Только у прочих они были от силы полвершка, а у визиря – не меньше двух. Видать, низкорослый был и оттого переживал сильно. Тюрбан на его голове, скрепленный брошью с крупным изумрудом, был повязан замысловатым образом и делал своего обладателя выше еще вершка на два.

Зря он так, с некоторой даже жалостью подумал Афанасий, не делал бы этих ухищрений, глядишь, никто особо на его рост внимания бы не обращал, а так он к нему внимание только привлекает. Тем более, что и не всадник. А лицо-то еще и напомадил никак. Тьфу! Купец хотел сплюнуть сквозь прутья решетки, но в пересохшем рту не было слюны.

Следом за визирем шла свита – несколько мальчиков-служек с веерами и опахалами, девицы с кувшинами, кружками и полотенцами, несколько полуголых красоток с развратными взглядами – ублажать в дороге, и стражники. Несчитанное количество закованных в панцири вооруженных людей окружало визиря тройным кольцом.

Конечно, такую ораву-то собрать сколько времени надо, недовольно подумал Афанасий. Уж кончилось бы все скорей.

Наконец многочисленная свита визиря расселась, и караван тронулся. Под скрип несмазанных осей телеги и недовольное фырканье битюга они двинулись в сторону небольшого дома на горе, обнесенного высокой стеной, не иначе, обиталища сиятельного паши.

Дорога шла в гору, потому ехали медленно, долго. Заслышав цокот копыт и мерные шаги стражи, люди выглядывали из окон, высыпали на улицу. Переговаривались, смеялись, показывали пальцами на Афанасия, но никто, не кидался гнилыми овощами, как делали это в других городах, когда по улице везли преступника в клетке. Наверное, боялись попасть в визиря или кого-нибудь из его свиты.

Доехали до ворот. Те были распахнуты, караульный с башенки заметил приближающуюся процессию, и она без препятствий попала во двор.

Колонна остановилась, визирь, поддерживаемый мальчиками, спустился на землю и прошел в палаты, за ним поспешил Текер-ага. Энвер оглянулся, сунул кулак под нос Сабиру и рванул следом, ему тоже хотелось поучаствовать в получении награды за поимку опасного преступника.