Книга Индия. 33 незабываемые встречи - Ростислав Рыбаков

А вскоре в деревнях окрестных джунглей стали фиксировать новые мифы о бледнолицых богах, спустившихся с неба на серебряной гигантской птице, т. е. прежде всего о пилоте, который на ломаном (!) языке спросил «Какая страна?» и, кстати, был несказанно счастлив, что дотянул до дружественной Индии, а не грохнулся где-нибудь в Китае). Мифы тоже начинают жить своей жизнью и вряд ли кто из ученых грядущего распознает курьезную их первопричину.

Поезда, естественно, остаются важнейшим средством передвижения по необъятным просторам страны. Индия имеет одну из самых больших по протяженности сетей железнодорожного транспорта. Об этом и об истории железных дорог можно многое рассказать – с цифрами и фактами. Но мне хочется сказать о другом.

Позапрошлый век поэзии этого вида транспорта в Европе – в Индии это вчерашний, а во многих районах даже сегодняшний день. Ветер дальних странствий, «нездешность» железных чудищ, нечеловеческая мощь и красота начального периода индустриализации – все это ворвалось в первобытную неизменяющуюся простоту индийской глубинки и до сих пор из дальних деревень приходят изможденные худые старики в грязных чалмах, приходят на станции – им никуда не надо ехать, они и не помышляют об этом, просто приходят, чтобы посмотреть на лязгающее, гудящее, громыхающее чудо из чудес Они сидят на корточках и непонимающими глазами следят за паровозами у водокачек – как те деревенские семьи, что стекались к злосчастному самолету в джунглях.

На другом социальном полюсе сталкиваешься с опоэтизированным восприятием поезда – помню, как относительно прохладным (примерно +27) вечером, мы сидели в Пуне на плоской крыше дома Раджа Копура и внезапно его лицо просветлело и помолодело; он поднял палец – вдали, еле слышный в ночи, донесся перестук колес и протяжный гудок «Бангалорский почтовый» сказал он и был в этот момент похож на мальчика из кампании Тома Сойера.

На наших глазах уходили в небытие паровозы – трагедия для многих машинистов и кондукторов, стрелочников и кочегаров. Напоследок они устраивали соревнования своих железных коней, «черных красавцев», как называли их служащие железных дорог. Особое внимание уделялось при этом не только их ходовым качествам, но и внешнему виду, декору.

Фантазии паровозных бригад не было границ. Паровозы были разукрашены и раскрашены, на них крепились бронзовые и латунные орлы, пальмы и прочие атрибуты неземной красоты; довелось видеть один паровоз, украшенный длинным слоновьим хоботом!

Корреспонденты Би-би-си засняли слезы на глазах железнодорожников на кладбищах паровозов, где люди и ветер срывают не только эти украшательские детали, но и жизненно важные металлические листы.

В стране, где по сей день сосуществуют и живут эпоха древности и эпоха средневековья, время железнодорожных монстров пришло и прошло, с щемящей быстротой исчерпав себя…

Взамен побежали пронзительные электровозы, не обладающие душой удобные машины, лишенные индивидуальности – все, как везде, только в Индии еще свежа горечь расставания с недолгим временем огнедышащих гигантов.

Конечно, иностранцев радует комфорт современных сидячих поездов (да и не только иностранцев) – мягкие самолетные кресла, кондиционеры и стремительный лет без рывков и стуков.

Гораздо меньше радует иностранцев сложная система получения места в индийском поезде. Вы не знаете заранее, куда точно следует сесть, пока не посмотрите списки, вывешенные на перроне станции отправления. В списке надо найти свое имя, а около него номер вагона и место. Имена иностранцев искажаются при этом до неузнаваемости. Я обычно проходил как «Шри Борисович», а это, согласитесь, вполне узнаваемый вариант.

В купе часто все места, включая ваше, уже заняты более расторопными пассажирами, но в конце концов все утрясается.

Маленькое наблюдение. Кто бы ни сидел в вашем купе, кто бы ни был вашим соседом, если это индийцы, то буквально через 15 минут пути разговор заходит… о Боге! Даже если приходится делить купе с малосимпатичными типичными бизнесменами. Все равно через 15 минут они говорят о божественном, а при расставании горячо зовут вас посетить их дом.

Самое интересное при путешествии на поезде, это, конечно, не вокзалы (хотя и удивительные сами по себе!) и даже не виды за окном (в общем-то однообразные), а жизнь в самом вагоне.

Первое впечатление для нас, незаметно для себя привыкших к бархатным занавескам, деревянным панелям и коврам в коридорах наших вагонов, при входе в индийский поезд – простота до убожества. Полутемный коридор, отсутствие дверей, полки со всех сторон, в том числе и в коридоре, голые пятки, свисающие отовсюду, и – леденящий полярный холод кондиционера. Я говорю, конечно, о вагонах второго и первого классов.

Махатма Ганди взял за правило, ездить только третьим классом. Меня всегда это восхищало – до тех пор, пока где-то не прочитал, что в вагоне он был единственным пассажиром, не считая козы, чье молоко он пил в дороге. Так это или не так, но я предпочел путешествовать в иной кампании.

В вагоне попутчики знакомятся еще легче, чем у нас. Знакомятся, начинают ходить друг другу в гости, ведут нескончаемые разговоры.

Здесь вся Индия. Такая поездка равноценна этнографической экспедиции.

Помню в одной из поездок в нашем купе, помимо севших в него по билетам, собралось много народу, в том числе большая индийская семья – папа, мама, очаровательная 15-летняя дочь, ее сестра и муж старшей из сестер – рыженький веснушчатый английский паренек Молодые только что поженились (по индусскому обряду); все ехали домой, в Майсур. Очень скоро мы подружились, они обучили меня какой-то игре в карты и 15-летняя девочка трогательно болела за меня и, заглядывая в мои карты, корректировала мои ходы. Вскоре выяснилось, почему мне так неудобно сидеть – из под лавки что-то выпирало – оказалось там воткнута какая-то штука вроде фисгармонии, с клавишами и мехами; это вез наш англичанчик Достали фисгармонию, мальчик заиграл, все запели; потом стали петь индийские песни. Народ повалил со всего вагона. Когда меня, наконец, спровоцировали и я запел русские песни, весь вагон набился к нам, люди стояли в коридоре на полках и бедный контролер тыкался, не имея возможности пройти дальше.

Мы подружились так, что договорились встретиться вечером в поезде, идущем на Майсур – у нас уже были на него билеты. В Мадрасе, куда мы въехали под писклявые вздохи фисгармонии, меня сразу же похитил наш консул, повез куда-то и привез к самому отходу поезда на Майсур. И сколь радостно было увидеть, что меня не забыли, что обо мне волновались – вся семья, и папа, и мама, и две сестры, и золотушный молодожен висели в окнах, напряженно вглядываясь в протекавшую мимо толпу. И хотя мы ехали в разных вагонах, они ждали меня и стали махать с такой теплотой, что довели меня чуть ли не до слез. Не могу простить себе, что в суматохе потерял их майсурский адрес…

Еду в поездах разносят скоро и аккуратно по предварительным заказам – вегетарианскую или нет. Наряду с этим на каждой станции в вагоны втекает бесконечная лента местных коробейников и разносчиков – плюс малолетние уборщики, на корточках собирающие мусор, путаясь под ногами пассажиров и лоточников. Вагоны-рестораны мне не попадались. Зато есть вагоны-кухни: огнедышащие филиалы ада с рядами огромных кипящих котлов. Тяжелая работа в кухонном жару при индийской жаре не превращает шурующих там людей в чертей – при виде заглянувшего пассажира, да еще и иностранца, они весело скалят зубы, особенно белоснежные на темных и устрашающе чумазых лицах.