Книга Зона ужаса - Михаил Парфенов

– Я точно не знаю, малыш. Вроде как в Израиль на пэ-эм-же перебрались.

– То есть это у нас по-настоящему кошерная квартира.

– Была, но теперь-то здесь русский дух. Чуешь?

– Мы оба его почуем, когда придется менять пеленки…

– К слову, о наследнике. – Он толкнул еще одну дверь, открывая перед женой самую важную, по его мнению, комнату. – Как насчет того, чтобы обустроить тут детскую? Павлу Игоревичу будет комфортно…

– Обои надо бы поменять, – заметила она, придирчиво осмотрев помещение. – И еще. Под этим старым-престарым диваном наверняка прячутся злые-презлые буки.

– Никак нет, я проверил. А рухлядь эту все равно придется отправить на свалку.

– Ну вот, чуть что, так сразу «рухлядь», «на свалку»… – Оленька провела ладонью по пыльному подлокотнику. Затем присела на краешек дивана, утянув мужа за собой. – По-моему, старый тюфяк еще способен нам пригодиться. Как минимум его надо достойно проводить в последний путь.

– На что это ты намекаешь…

– Почему нет? – извернувшись, она ловко оседлала Игоря. Его руки оказались у жены на бедрах. – Ты ведь этого так долго ждал… Ждал ведь, ждал? Признавайся!

– Само собой. Но разве нам уже можно?..

– Существуют разные способы, мой падаван, – шепнула Оленька, прижав губы к его уху.

Воздержание затянулось, в этом Оля была права на все сто. От еле сдерживаемого желания кружилась голова. Почувствовав ее пальцы у себя в паху, он громко застонал и откинулся на спину. В воздух взметнулась пыль, защекотала в носу, попала в глаза. Пахнуло чем-то приторно-сладким.

Игоря замутило. Рассредоточенный взгляд остановился на дальнем верхнем углу комнаты. Там, под потолком, раскинул тенета паук. Игорь с детства терпеть не мог пауков. Хотел было указать жене на неприятного свидетеля их любовных затей, потянулся вперед рукой, но тут в спину острым когтем вонзилась старая пружина. Ладони жены давили на него сверху, ее рот пожирал его. Он подумал о черной вдове, паучьей самке, убивающей самца сразу после совокупления. Опустил взгляд на Олю, затылок которой плавно покачивался у него над животом. Обычно она стриглась коротко, но, пока лежала на сохранении, надолго забыла про парикмахеров и стилистов. Волосы отросли, и теперь непослушные длинные пряди, светлые у корней и темные на окрашенных кончиках, свободно спускались вниз, закрывая от него лицо любимой.

«Эта квартира принадлежит вам», – сказала Ирина Корост напоследок, прежде чем сунуть в руки Игорю экземпляр договора.

На мгновение показалось, что он снова слышит ее голос, будто прорывающийся сквозь деловитое сопение Оли. Будто это не Оленька, а Корост уткнулась лицом в его чресла. Меж длинных прядей мелькнула серая ниточка паутины.

Неожиданно накатила волна мощного, едва ли не животного возбуждения. Игорь, стиснув зубы, глухо застонал.

«Эта квартира принадлежит вам».

Женщина у него в ногах подняла голову и широко улыбнулась, демонстрируя неестественно острые, акульи зубы.

«А вы и ваша семья принадлежите ей».

Он зажмурил глаза, чтобы избавиться от морока. Одновременно внизу живота словно что-то взорвалось. Игорь задрожал в конвульсиях и кончил, бурно и обильно, но без какого-либо удовольствия. Во время оргазма ему казалось, что из него извергаются клейкие ленты паутины. Пружины старого дивана, как жадные паучьи лапы, царапали спину в кровь.

Старая рухлядь (I)

Через неделю он заглянул в дом уже без жены. Новоиспеченная мама и сын продолжали гостить у ее родителей, а Игорь, предпочитавший как можно реже видеться с тещей, решил пока навести в жилище порядок. Хлестов, добрая душа, изъявил желание помочь, но освобождался лишь вечером, когда заканчивал работу маленький сервисный центр, принадлежавший им обоим. Игорь, чтобы не терять время, воспользовался такси и явился раньше, по дороге заскочив в магазин «Все для дома».

На район опускались сумерки. Тень от здания накрыла маленький дворик, лишь в паре окон на четвертом этаже горел свет. Их квартира была выше и левее, ближе к растущим в торце дома березам. На лавке у входа, как сторожевая собака возле будки, сидела, опершись обеими руками на клюку, древняя на вид старуха. Глубокие морщины рассекали суровое лицо с крупными, будто вырезанными в камне, чертами. Глаза соседки покрывала белая пленка.

Игорь встал рядом, чтобы перевести дух. Поставил пакеты с инструментами на лавочку. В темное время суток здесь было еще по-мартовски прохладно, и он снова хотел курить.

Просто чтобы отвлечься, Игорь сказал старухе:

– Доброго вечера.

Если бы та ответила ему жестом из старого кино про индейцев, подняв ладонь, он бы воспринял это как должное. Как, бишь, назывался тот фильм с Гойко Митичем?.. Оля бы вспомнила наверняка. Однако смахивающая на индейский тотем старуха не двигалась, продолжая пялить зенки в сторону белеющих в сумраке березовых стволов.

– Мы здесь новенькие, – сказал Игорь. Извиняющийся тон собственного голоса показался ему донельзя глупым. – Скоро въезжаем.

Не выдержав, он достал сигарету, принюхался. Услышав шорох, старуха, которую он уже готов был счесть не только слепой, но и глухой, ожила. Отлепила тяжелую сухую ладонь от навершия клюки, вытянула в его сторону:

– Подкури.

Простенькую газовую зажигалку Игорь хранил внутри пачки. Чиркнув для проверки, сунул ее и мятый цилиндр «Винстона» в грубые, скрюченные артритом пальцы.

– Раскурите сами, я бросил.

Старуха жадно пихнула в пасть сигарету, нащупала колесико зажигалки, высекла со второй попытки искру. Глубоко затянулась, выпустив белесую, цвета ее зрачков, струю в его сторону. Интерес к Игорю у нее на этом иссяк. Сам он отвернулся, чтоб лишний раз не дышать дымом, окинул взглядом темную громаду здания в поисках окон своей квартиры.

Как же мало огней, словно и не живет здесь никто… Ну да, не живет. Риелтор же говорила. Правда, ему показалось, что за одним из стекол на втором этаже качнулась нечеткая тень. Рассмотреть детали мешали сгущающиеся сумерки и серая ткань занавески. К своему удивлению, Игорь заметил, что большинство окон, выходящих на эту сторону здания, украшал с виду совершенно одинаковый тюль. Оле цвет занавесок напоминал благородную седину сэра Гиннесса (или Майкла Кейна, неважно), ему же чудилось, что дом пялит слепые бельма в холод надвигающейся ночи.

– Хозяина не забывайте, – проскрипела старуха.

Он едва не подпрыгнул на месте от неожиданности:

– Простите?

Старуха продолжила, и Игорь удостоверился, что слух его не подвел:

– Кормите Его почаще.

– Что вы имеете в виду?

– Будет дождь. Будет гроза. Гром будет громкий. Хозяин будет голодный. Кошками Его тогда. Собаками кормите, голубями, неважно кем. Хозяин должен быть сыт.