Книга Пантера Людвига Опенгейма - Дмитрий Агалаков

Давид рассеянно улыбался, глядя на ловкую акробатку, когда его взяли за пальцы. Он оглянулся и нахмурился – за руку его держала темноволосая глазастая девочка лет восьми в пестром платье. У цыганочки было очень серьезное, по-взрослому, лицо.

– Идемте со мной, господин, – сказала она.

– Куда? – спросил Давид.

– Моя бабушка хочет поговорить с вами.

– А твоя бабушка спросила, хочу ли я говорить с ней? – усмехнулся Давид. – Сомневаюсь, малышка!

– Не смейтесь над ней, – все так же серьезно проговорила девочка. – Бабушка сказала: приведи его, это очень важно для господина!

Давид, краем глаза ловя акробатку, балансирующую на шаре, чуть наклонился к собеседнице:

– А кто твоя бабушка? – он был недоволен, что его отвлекают от зрелища.

– Она предсказывает судьбу, – со знанием дела сказала девочка. – Она знает все!

– Я так и думал! – распрямляясь, кивнул Давид. – Деньги!

Цирковая весталка, как же без них!

– Бабушка сказала, что вас преследуют, – немного тише произнесла девочка и, подумав, пожала плечами. – Как хотите. Бабушка сказала: «Это дело господина: знать или не знать».

Она отпустила его руку, повернулась и двинулась назад вдоль шатров. Чересчур взрослой она была! – размышлял Давид, все еще не зная, как ему поступить. Но отчего его сердце вдруг сжалось при словах этой девочки?

– Кто меня преследует? – громко крикнул он ей вслед. – Малышка?!

Но девочка, обернувшись и поймав его взгляд, пошла дальше. Давид еще раз посмотрел на юную танцовщицу и поспешил за девочкой. Они одновременно оказались у самого крайнего циркового шатра, потрепанного и вылинявшего.

– Бабушка слепая, господин, – как ни в чем не бывало сказала девочка. – Будьте с ней вежливы.

– Слепая? – изумился Давид.

– Да, но она видит больше, чем зрячие.

Он недоверчиво покачал головой.

– Как же она указала тебе на меня, да еще сидя в шатре?

– Она сердцем видит, господин, – кивнула, совсем как взрослая, девочка. – Заходите, бабушка ждет вас.

Давид осторожно отвернул полог и вошел. На него в упор смотрела старая цыганка – смотрела так, как смотрят только слепые: лицо оживает, но глаза остаются неподвижными и мертвыми. Осторожно перешагнув порог, вошла и девочка, встала в сторонке.

Давид поздоровался.

– Что вы хотели мне сообщить? – спросил он. – Могу заплатить пять монет серебром. – Он подбросил на ладони мелочь. – Больше не дам. Да и дам только за то, что окажется правдой! – Давил усмехнулся. – Я и сам горазд на фокусы!

– Никогда не чувствовал себя зайцем, бегущем по полям от лисы? – пропустив последнюю реплику мимо ушей, хрипловато спросила старуха.

– Да нет, скорее, лисой, – ответил Давид. – Так я слушаю тебя, женщина…

– За тобой идет охота, незнакомец, – сказала цыганка.

– Охота?

– И охотник куда сильнее жертвы.

– И кто же он, этот охотник? – с любопытством спросил Давид. – Кто этот человек? Или… он не один?

– Он один. Но это не человек, – ответила старуха. – За тобой охотится зверь – огненный зверь…

Давид нахмурился:

– Огненный зверь?

Он взглянул на старуху – с живым лицом и мертвыми глазами она походила на помешанную.

– Как это понимать? И как ты могла это увидеть? – Давид не сводил глаз с ее изрезанного морщинами лица. – Ведь ты слепа?!

– Я не вижу того, что видят люди, и вижу то, что не видят они, – рассмеялась старая цыганка, показав пустой рот. – Огненный зверь гонится за тобой уже давно. И он страшен. Говорить дальше?..

– Говори, – кивнул Давид.

– Ты неясен для меня, незнакомец, но зверя я различаю отчетливо. Ясно вижу его. Он бежит среди кромешной темноты. Этот зверь ищет тебя. Он преследует тебя с самого рождения. Дороги ваши все время пересекаются, и тебя обжигает его пламенем. Ты должен чувствовать это! Но однажды такая встреча станет роковой. Для тебя, незнакомец. Сила зверя велика и бороться с ним трудно. Никто не поможет тебе. Только ты сам сможешь спасти себя от него. Но как, я не знаю. Сам решай!

Старуха замолчала. Затаив дыхание, девочка смотрела то на свою бабку, то на гостя. Она не смела первой открыть рта, и ждала, когда заговорят старшие. Взгляд Давида остановился на старухе.

– Это все, женщина?

– Все, – ответила старая цыганка. – Оглядывайся назад, незнакомец – и днем, и ночью. Теперь отблагодари нас, нищих, и прощай.

Девочка протянула руку, Давид отсчитал ей пять монет серебром. Затем, мгновение подумав, положил на ладошку девочки еще пять монет. Отвернув полог шатра, выбравшись из полумрака, он завертел головой. Где его бричка? Он шагал быстро, не оглядываясь. Сердце неприятно щемило. Он думал о том, что не стоит изменять однажды установленным правилам. Не стоит, раз наступив в яму, пытаться наступить в нее второй раз! Тем паче, что этот цирк расположился как раз на том самом месте, где много лет назад стоял шапито Повелительницы птиц!

2

– Нет-нет-нет, господин Гедеон, если вы думаете одновременно читать газету и стричься, уверяю, у вас ничего не выйдет! Поверните голову влево. Еще. Вот так.

Повинуясь требованию цирюльника, а также подвижным пальцам, убедительно прихватившим его подбородок, Давид повернул голову влево, тем самым лишив себя возможности дочитать интервью с примой нового театра-варьете «Олимп» Аделиной Велларон.

Цирюльник достал из баночки с водой расческу и, едва стряхнув с нее на пол капли, ткнул этой расческой в газету:

– Представьте, господин Гедеон, им больше нечем заняться, как трещать о том, где она будет веселиться этим летом! Но что поделаешь, всё во власти этой женщины! А кто ее ближайший друг, кто? – встав за спиной Давида, цирюльник взмахнул ножницами и расческой, – сам барон Розельдорф! Банкир, известный на весь мир делец, наживший состояние во время войны на поставках тяжелой артиллерии. Его компании разбросаны по всему свету. Говорят, «Олимп» он выстроил только ради нее. Акула, что и говорить, акула! У него гигантские алмазные копи где-то в Южной Африке. А главный его алмаз, об этом знают все, Аделина Велларон! Отменная шлифовка!.. Неужели вы ничего не знаете об этом союзе, господин Гедеон? – спросил цирюльник, и Давид, слушавший мастера вполуха, увидел на его лице в зеркале недоуменную улыбку. – Нет, простите меня, но вы живете на Луне. Сейчас все только и говорят об этой паре. А все потому, что барон в том возрасте, когда мужчине приходится потакать любым выходкам своей любовницы, а запросы госпожи Велларон велики! Вот так-то, господин Гедеон!

Около правого уха Давида злобно и заразительно лязгали ножницы, а цирюльник, отдавшись работе, уже что-то напевал себе под нос.