Книга Коснись зари - Челли Кицмиллер

— Пепе, ты должен спасти ее. — Хоакин опустился перед Еленой на колени. — Кто просил тебя влезать? Зачем?

Елена слабо улыбнулась.

— Тебе лучше знать зачем, Хоакин. Только ты любил так же сильно, как я, но ты не так ревнив, как я. — Застонав, она сжала зубы и посмотрела в потолок. — Теперь тебе пора узнать главное: это я попросила своего отца нанять Лютера Мейджера, так как думала, что убийство Роситы вернет мне тебя. Боже, как я ошибалась! Прости меня, Хоакин, прости, если сможешь…

Хоакин резко поднялся.

— Ты и твой отец наняли Мейджера, чтобы убить мою жену? — Его лицо побледнело. Позади он слышал плач Хеллер, но не мог заставить себя обернуться.

— Ничто не поможет ей, амиго. — Пепе покачал головой. — Она не желает жить.

— Я люблю тебя, Хоакин, — выдохнула Елена. — Я всегда любила тебя. Ты должен простить меня! — Она протянула к нему слабеющие руки. — Пожалуйста, любимый!

Хоакин опустился на колени рядом с ней и убрал темный локон с ее щеки. Он знал, что должен отпустить ее.

— Я прощаю тебя, Елена. — Нагнувшись, он слегка коснулся губами ее губ.

— Благодарю, мой храбрый рыцарь. А теперь прощай. — Ее рука безжизненно повисла.

— Елена, нет!

— Пойдемте, Хеллер. — Лино осторожно взял ее под руку. — Ему нужно время, чтобы все обдумать. — Он вывел Хеллер на улицу и помог ей взобраться на лошадь.

Прежде чем взяться за поводья, она обернулась — Хоакин все еще стоял на коленях у тела Елены.

Когда отряд вернулся в лагерь, было уже далеко за полночь, тем не менее их встретили радостные возгласы людей, не участвовавших в вылазке.

— Что будет с ними? — спросила Хеллер, указывая на девять выживших наемников, которые ехали перед ней и Лино.

— Их будут судить. Надеюсь, в конце концов повесят, по крайней мере я бы сделал именно так.

— А со мной?

— Это уже зависит от вас. Хоакин вас любит и…

— Мне тоже так казалось прежде, но сейчас я не вполне уверена.

Войдя в пещеру, Хеллер сразу прошла в зал, где находилась Абигайль.

— Думаю, тетушка, мы должны собрать вещи и уехать из Эльдорадо как можно быстрее. Иллюзии закончились: теперь я не сомневаюсь, что мы принадлежим той жизни, а все случившееся с нами произошло лишь по моей вине. Хоакин говорит, что любит меня и хочет, чтобы я осталась с ним, но мне кажется, я не смогу. Существование здесь слишком… примитивное, слишком трудное. Элизабет Пенниуорт все-таки была права. — Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Хеллер, дорогая, ты не должна винить себя! — Абигайль протянула руки к племяннице, чтобы обнять ее. — И еще — нам не стоит так торопиться с отъездом, ты можешь принять решение, как только отдохнешь и придешь в себя.

Хеллер ошеломленно взглянула на нее.

— Возможно, тетушка, ты права, — неуверенно произнесла она. — Я не хочу принимать поспешных решений. Думаю, мне лучше прилечь, я действительно ужасно устала…

Ночь близилась к рассвету, когда чье-то громкое пение ворвалось в сны Хеллер. Она потянулась и зевнула, затем повернулась. Другая сторона самодельной кровати была пуста. Взволнованная отсутствием Абигайль, девушка быстро поднялась и направилась к выходу из зала.

Чем ближе она подходила к выходу, тем громче звучали гитара и голоса певцов.

Пламя костра освещало лица присутствующих; некоторые из них показались Хеллер знакомыми: это были слуги из Эльдорадо. Пепе и еще двое мексиканцев прошли мимо нее, подпевая и размахивая оловянными кружками.

Так вот она, фиеста! Хеллер нахмурила брови. Как они могли веселиться в такое время? Их товарищи только что умерли, их тела даже еще не были захоронены!

Лино оставил симпатичную молоденькую сеньориту, с которой танцевал, и подошел к Хеллер.

— Вы не одобряете наше празднование?

В ответ девушка только пожала плечами.

— Мне кажется, это варварство — петь и танцевать, когда… — Она всхлипнула.

Лино едва заметно усмехнулся:

— Возможно, это и справедливо для Бостона, но здесь не Бостон. Посмотрите на этих людей, они приехали в Эльдорадо, так как Хоакин Мурьета нуждался в их помощи. У кого-то из них были друзья и родственники среди рабов, но не у всех; зато все считают за честь для себя сражаться рядом с ним. Да, люди умерли. К сожалению, это было неизбежно, но они знали, на что шли; зато оставшиеся победили и радуются, что остались в живых. Они празднуют жизнь, а не смерть. Возможно, вы недооцениваете их, так же как я еще недавно недооценивал вас. Я не должен был обвинять вас в предательстве; надеюсь, вы простите меня.

Хеллер едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Мне нечего вам прощать, Лино, на вашем месте я сделала бы то же самое. — Она пожала его руку. — А теперь извините меня: думаю, мне лучше вернуться и попробовать еще немного поспать.

Внезапно кто-то выкрикнул:

— Да здравствует Хоакин!

Гитара тут же смолкла, все разговоры стихли, когда на том месте, где дорога спускалась в долину, показался Хоакин Мурьета верхом на Тигре. Несколько людей из его отряда во главе с Хуаном Алварадо вышли вперед и, сняв своего командира с лошади, понесли к костру.

Леви Ортега взял громкий аккорд на гитаре, и это послужило сигналом к началу нового танца.

Хеллер сразу же захотелось уйти. Видимо, поняв это, Лино взял ее за руку и повел к остальным.

— Ах нет, пожалуйста, я не хочу танцевать! — Она попыталась вырвать руку.

— Праздник жизни, Хеллер. Помните?

Она некоторое время колебалась, затем кивнула в знак согласия. Возможно, это залитая лунным светом ночь так действует на нее, подумала девушка. Она закрыла глаза, и фантазия перенесла ее в гостиничный номер в Сан-Франциско, где Хоакин стоял перед окном и лунный свет золотил его тело. Ее губы чуть приоткрылись, словно улыбаясь воспоминанию.

— Эта улыбка для кого-то предназначена, сеньорита?

Она медленно открыла глаза, перед ней, протягивая руку, стоял Хоакин. Хеллер невольно сделала шаг назад и замерла. Было что-то интригующее в его загадочной улыбке, что-то, представившееся ей как обещание будущего.

Еще не успев понять, что происходит, она подняла руки над головой и начала прищелкивать пальцами, стараясь попасть в ритм музыки. Все танцоры отошли один за другим и встали вокруг вместе с Хоакином, зачарованно наблюдая за танцем Хеллер. Кроме ржания лошадей и треска огня в костре, не было слышно ни звука.

Хоакин стоял, пристально глядя на танцовщицу, загипнотизированный золотой короной света, возникшей вокруг нее, освещавшей пышные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Еще никогда в жизни ему не доводилось видеть более красивую, более соблазнительную женщину.