Книга Демон пробуждается - Роберт Энтони Сальваторе

Обо все этом я подумал, только когда оказался в знакомых местах. Мне стало страшно — а вдруг я пришел не туда, куда указывало видение? Вдруг все это время меня вела ожившая память?

Однако теперь я, кажется, понял, что все правильно. Это и есть та земля, которую я должен защищать, хотя живущий здесь гордый и сильный народ вряд ли считает, что нуждается в чьей-либо защите.

Их стало гораздо больше, чем во времена, когда я жил здесь. В Сорном Луге по-прежнему живут чуть меньше ста человек — гоблины доходили сюда, — но на расстоянии примерно тридцати миль еще дальше в глубь Вайлдерлендса построена новая деревня, вдвое больше Сорного Луга. На-Краю-Земли, так они назвали ее; подходяще, правда?

И, дядя Мазер, они восстановили Дундалис и даже сохранили прежнее название! Я пока до конца не разобрался, какое чувство это у меня вызывает. Новый Дундалис — дань памяти старому или насмешка? У меня сердце заныло, когда я шел по широкой проезжей дороге и вдруг увидел столб, а на нем табличку — у нас прежде такого никогда не было, — обозначающую границу Дундалиса. Признаюсь тебе, был миг, когда я подумал, что все случившееся — нападение на старый Дундалис, гибель людей, горящие дома — было всего лишь плодом моей фантазии. Или, может, эльфы просто внушили мне эти страшные воспоминания, чтобы я не мечтал о возвращении домой и не сбежал от них.

Под названием на табличке кто-то неразборчиво нацарапал: «Дундалис — сын Дундалиса», а еще ниже второй шутник приписал: «Мак-Дундалис» — так у нас говорят о сыне, носящем имя отца.

Я заторопился дальше, ожидая сам не знаю чего, — и оказался в совершенно незнакомом месте.

Теперь тут есть таверна, больше нашего прежнего общего дома; и построена она на фундаменте моего старого дома.

Построена людьми, абсолютно чужими для меня.

Возникло такое ужасное ощущение, дядя Мазер, что на мгновение у меня просто в голове помутилось. Я вернулся домой, и все же это был не мой дом. Люди мало чем отличались от прежних — сильные, жесткие, несгибаемые, — однако это были не те люди, которых я знал. Броди Кроткий, Банкер Кравер, Шейн Мак-Микаэль, Томас Альт, отец, мать и Пони — все они сгинули без следа.

Но не Дундалис.

Хозяин таверны, жизнерадостный толстяк, пригласил меня войти, но я отказался без каких-либо объяснений — полагаю, именно в этот момент жители деревни заподозрили, что я не совсем обычный прохожий — и вернулся на дорогу. Признаюсь тебе, я излил свое разочарование на табличку с названием деревни, зачернив на ней те надписи, которые указывали на связь с прежним Дундалисом.

Никогда я не чувствовал себя таким одиноким — даже тогда, на следующее утро после того, как много лет назад разразилась беда. За эти годы мир ушел вперед — без меня. Я решил уединиться где-нибудь и поговорить с тобой, дядя Мазер. Обогнул деревню и пошел к тому склону, что находится к северу от нее. Оттуда открывается вид на просторную долину, и там есть несколько небольших пещер. В одной из них я и обращусь к Оракулу, подумалось мне; увижу дядю Мазера, и он поможет мне обрести мир в душе.

Однако все получилось совсем иначе. Забавная это штука — память. Для эльфов она означает возможность вернуться назад во времени и другими глазами посмотреть на то, что происходило когда-то.

Именно это и случилось со мной в то утро на холме к северу от Дундалиса. Я увидел ее, дядя Мазер, мою Пони, прямо как наяву — живую, удивительную, прекрасную. До мельчайших деталей восстановил в памяти ее облик, как будто она и впрямь снова сидела рядом со мной.

У меня нет друзей среди жителей нового Дундалиса, да, по правде говоря, глупо было и рассчитывать на это. Но мир в душе я обрел, дядя Мазер. Мир в душе и ощущение, что я вернулся домой.

Элбрайн Виндон

ГЛАВА 23 ЧЕРНЫЙ МЕДВЕДЬ

— Он с ревом спустился вон с того холма, — мужчина взмахнул рукой в направлении склона к северу от Дундалиса. — Мы с семьей спрятались в подвале. Я чертовски рад, что вырыл его!

Ему почти столько же лет, что и мне, подумал Элбрайн, подходя к людям — их было десять человек, восемь мужчин и две женщины, — собравшимся около полуразрушенной хижины на задворках Дундалиса.

— Чертовски большой медведь, — сказал другой мужчина.

— Двенадцать футов ростом, не меньше, — тот, что стал жертвой нападения, как можно шире развел руки, показывая, какой могучий был медведь.

— Бурый? — спросил Элбрайн.

Это был чисто формальный вопрос, поскольку только бурые медведи достигают высоты двенадцати футов.

Все как один повернулись к юноше. На протяжении последних нескольких месяцев Элбрайна не раз видели в деревне или неподалеку от нее. Иногда он заходил в таверну с занятным названием «Унылая Шейла», но никто, за исключением ее хозяина Белстера О’Комели, не перекинулся и словечком с этим странным молодым человеком. Сейчас они внимательно разглядывали чужака в необычной одежде, и на их лицах явственно читались недоверие и опаска.

— Черный, — прищурившись, ровным голосом ответил тот мужчина, на которого напал медведь.

Элбрайн кивнул, как бы соглашаясь, хотя в сказанном было некоторое противоречие. Однако две вещи не вызывали у него сомнений. Во-первых, этот человек был крайне взволнован нападением и поэтому медведь мог показаться ему больше, чем он был на самом деле; у страха, как известно, глаза велики. И во-вторых, само по себе это нападение явно носило необычный характер. Бурый медведь мог с ревом спуститься по склону холма и разметать хижину в поисках добычи, но черные медведи по природе своей существа неагрессивные, даже робкие, если, конечно, их не загнать в угол или не напасть на их медвежат.

— А тебе что за дело? — резко спросил другой мужчина.

Не отвечая, Элбрайн прошел мимо них, опустился на колени и стал внимательно изучать следы. Как он и предполагал, мужчина сильно преувеличил: медведь был ростом футов пять-шесть, не больше. Впрочем, и шестифутовый медведь может показаться вдвое выше, если он разъярен. К тому же налицо были причиненные им и весьма существенные повреждения.

— Нам тут бродяги всякие ни к чему, — заметил еще один мужчина, Тол Юджаник, широкоплечий, сильный человек.

Элбрайн поднял на него взгляд. В чисто выбритом лице Тола было что-то детское, но стоило приглядеться к нему повнимательней — и становилось ясно, что это впечатление обманчиво. Элбрайну, в частности, о многом сказали его руки — вообще одна из самых выразительных частей тела, — мозолистые и шершавые. Сразу видно — труженик, истинный житель приграничной зоны.

— Вот соберемся вместе, пойдем и убьем проклятого шатуна, — продолжал Тол. Элбрайн удивился; почему-то он ожидал, что этот крупный, сильный мужчина выразит желание в одиночку разделаться с медведем. — А ты-то тут при чем? Тебе задали вопрос, но пока не получили на него ответа, — говоря все это, Тол медленно приближался к юноше. Элбрайн встал и выпрямился во весь свой рост. Он был выше Тола и почти такой же мускулистый, хотя более подобранный и ладный. — Что ты все трешься около Дундалиса? Какое ты имеешь к нему отношение? — с оттенком угрозы продолжал допрашивать его Тол.