Книга Своя Беда не тянет - Ольга Степнова

— Я, мышка-норушка, — тихо сказал Сазон и вышел из комнаты на четвереньках.

— Дед, ты надел слуховой аппарат! — удивился я.

— Ага. Я тут подумал, хер с ней, с потенцией! Мне все равно никто не… Я лучше волосы себе на темечке наращу. Шансов больше будет.

— Больше, — засмеялась Элка. — А почему ты на карачках?

— Выпили мы. Вроде голова светлая, а стены трещат, пол качается! Да мы все тут на четырех ходим, так удобнее.

— Это землетряс, дед! — пояснил я.

— Да?! В Сибири? — Сазон попытался встать на ноги, но не удержался и снова рухнул на четвереньки.

Из кухни вышел Возлюбленный.

— У кого землетряс, а у кого «Иммуномодулятор»! Крепкое лекарство, все в лежку, даже дамы. Я меньше всех выпил — за тобой побежал.

— Ты как тут раньше нас очутился? — удивился я.

— Так тачку поймал, за скорость доплатил. Мне с тем веселым дядькой прокурорского вида неохота было встречаться!

Всю ночь мы с Элкой проговорили на кухне. Я научился топить камин, и признал, что штука это отличная, даже если находится на шести метрах пространства, а не в просторной гостиной. Беда пила кофе, курила, снова пила кофе и снова курила.

— Что ты собираешься делать с кейсом? — пытала она меня, щурясь в сизой завесе дыма.

Я молчал, пожимал плечами и подкладывал в камин дрова. Она злилась, ломала в пепельнице сигарету, закуривала новую, и снова пытала:

— Скажи, что ты будешь с ним делать?

— Если тебе нужны скандальные разоблачения, — не выдержал я, — поищи другой материал. Бороться с «откатами» со страниц криминальной газеты — глупо. Тебя раздавят, как муху. Я этого не хочу.

— Когда сведения будут опубликованы, да еще с конкретными примерами и доказательствами, — начала она, но я перебил:

— Не будь дурой. Тебя раздавят просто так, чтобы другим неповадно было. Они… принципиальные ребята!

— Из-за таких трусов как ты, в нашей стране никогда не будет честного бизнеса.

Я промолчал. Мне вдруг в голову пришла неплохая идея.

— Ты хочешь искать правду, — сказал я Беде, — а я хочу спасти человека.

— В смысле? — Она помахала рукой перед своим носом, разгоняя сигаретный дым.

— Я отдам содержимое чемодана страховой компании «Эталон». За это они оставят в покое Троцкого.

— Ты думаешь, Ильич это заслужил? — задумчиво спросила Беда.

— Конечно, нет. Но он же человек все-таки! Маленький, жалкий, хитрый человечек. Который всегда хочет больше, чем может.

— Скажи еще, что он добрый, — усмехнулась Беда.

— Не злой, — не стал я ее разочаровывать.

— А что ты будешь делать, когда Гон очухается и потребует у тебя чемодан?

— Вот когда очухается и потребует, тогда и буду решать.

— Ладно, черт с тобой. Спасай Ильича. А я забабахаю статейку о некой секретной группе ликвидаторов. Нет, каково название, а?!! — она потрясла над головой худым кулаком.

Я так удивился ее сговорчивости, что помешал дрова в камине рукой.

* * *

Любая история заслуживает эпилога.

Ильич вдруг действительно заболел и попал в отделение кардиологии в предынфарктном состоянии. Это укрепило мою решимость поговорить с принципиальными ребятами из фирмы «Эталон». Я связался со службой безопасности «Эталона» и без проблем объяснил, кто я и чего хочу. Принципиальные ребята сильно возбудились от моего предложения, и мы заключили джентльменское соглашение: они забывают, кто такой Троцкий, а я называю им номер ячейки камеры хранения на вокзале, где будет храниться кейс с компроматом на крупнейшие страховые компании города. И пусть они делают с ним, что хотят.

Марина находится под следствием. Ее вина доказана по всем эпизодам и, как водится в таких случаях, она отсидит за все и за всех, потому что не знает ни имени заказчика, ни имени своего Куратора.

Конечно, я намекнул Питрову на допросах, что службы безопасности некоторых фирм сильно смахивают на организованные преступные группировки, но… все это недоказуемо.

С Петром Петровичем я почти подружился за время долгих бесед. Сначала я нервничал и хамил ему, особенно когда он называл меня «дружище», но потом расслабился и научился даже получать удовольствие от словесных перепалок. Вскоре наши разговоры и вовсе приняли частный характер и стали происходить на Элкиной кухне. Сазон дал отведать Питрову «лекарства от всего» и Петр Петрович вместе со всеми запел про Бричмулу. Он тоже оказался поклонником бардовской песни. Такое родство душ пошло мне на пользу. Питров так и не смог доказать, что «Макаров» принадлежит мне, вернее, он не очень старался. Как-то вечерком он сказал мне, что нельзя садить за ерунду такие ценные кадры, как я, а то учить детей будет некому. Дело о побеге Возлюбленного тоже замяли, нельзя же привлекать к ответственности человека, который пообещал тебе сделать лучший в городе камин. Элка вздыхала и говорила, что зря Салима не захватила с собой еще одну подружку, а то Питров остался «неохваченный». Зачахнет мужик без женской заботы, без конца повторяла Элка и предлагала ему познакомиться с Ленкой. Питров смущался, но от Ленки наотрез отказывался.

Дора Гордеевна обходит меня стороной. Лилька говорит, что она «вынашивает планы». Пусть вынашивает, я не Ильич, и меня трудно поймать на такую туфту, как липовое письмо из районо.

Внезапно, перед самыми каникулами из Твери вернулась баба Капа и приступила в школе к своим обязанностям.

— А как же ваш Федя? — язвительно поинтересовался я, когда она махала тряпкой в коридоре.

— Козел он. И пасека у него козлиная, — проворчала Капитолина Андреевна.

Я не стал уточнять, что такое «козлиная пасека».

Сазон наотрез отказался лететь в Испанию. Он заявил, что круче Сибири только Африка.

— И то не факт, — добавил я. Дед согласился и решил погостить еще с месяцок. Элка поджала губы и заявила, что никогда не жила хорошо, не фиг и начинать. Хотя на ее месте я бы не жаловался. Денег, не потраченных на Испанию хватило на то, чтобы купить ей новую машину — роскошный «бумер» нетрадиционно красного цвета. Плюшко называл его — «коррида», Возлюбленный — «вождь краснокожих», Салима — «клевенькая машинка», Мальцев — «огненная стрела», Надира — «бэмэвэ», Сазон — «не самая крутая тачка», а я… я называл его «Бедоносец».

Кстати, я наотрез отказался менять свою машину и ездил на «селедке» с зашпаклеванным носом и задницей. Все недосуг было загнать машину на покраску. Я очень привязываюсь к вещам. Наверное, поэтому до сих пор не избавился от «Магнума», прихваченного у Гона.

Перед новогодними праздниками мне на работу позвонила Элка.

— Есть две новости, — сказала она. — Приятная и плохая.