Книга Сыщик Бреннер - Игорь Шенгальц

Я и сам не ожидал такого эффекта от своих действий и уже жалел о содеянном. Все, что я хотел, это отвлечь Семенова и его людей, а вовсе не поднимать панику такого масштаба.

И тут вдобавок ко всему поверх голов ударили пулеметы. Со своей позиции я их не видел, но догадался, что это план Серафимова вступил в действие.

Люди отчаянно кричали, стараясь выбраться с площади. Тех, кто упал, топтала обезумевшая толпа. Люди бежали по телам своих соседей, вминая их в каменную брусчатку. Гусары пытались взять ситуацию под контроль, но их было слишком мало. Кого-то уже стянули с лошадей, другие выхватили сабли, но рубить – не рубили, только лишь охаживали самых ретивых клинками плашмя.

Внезапно в дальней части площади толпа раздалась, и я увидел тех, кто стрелял из пулеметов.

Механические «страусы» шли вперед аккуратным полукольцом, выпуская сотни пуль в секунду. А за ними двигались пешие стрелки с винтовками в руках и с одинаково пустыми, безжизненными лицами. На этот раз стрелков одели по-простому – так, как одевался рабочий люд, но меня им было не обмануть.

Вот она – обещанная Серафимовым революция, и я оказался ее непосредственным, ключевым участником, запустившим механизм переворота.

На крыше показался Семенов с группой. Мои дубликаты тут же поспешили занять удобные для стрельбы позиции, а я быстро перезарядил винтовку и выстрелил дубликатам в затылки. Давать им шанс прикончить Семенова или кого-то из его людей я не собирался. Мне понадобилось ровно два патрона, после чего я отбросил винтовку и припустил по крыше по направлению к пожарной лестнице. Желания объясняться с риттером я не имел. Более того, подозревал, что он просто застрелит меня, а этого я тоже не хотел.

– Стой, мерзавец! Стой или стреляю!

Мерзавцем я себя не считал, поэтому не остановился. Наоборот, побежал еще быстрее, насколько это было возможно. Нас разделяло двадцать или тридцать шагов, но Семенов должен был остановиться у тел дубликатов, чтобы проверить, не живы ли те. А это давало мне еще несколько дополнительных секунд форы. Я надеялся успеть.

Я успел.

Лестница находилась именно там, где значилась на плане крыши. Я скатился по ней вниз, едва не сорвавшись, до уровня второго этажа. Там лестница кончалась, но я повис на последней ступени, пробормотал дежурные проклятия и разжал пальцы.

Приземлился я удачно, только слегка отбил ступни, но умудрился ничего себе не сломать. И на том спасибо!

Сверху загрохотали выстрелы, но Семенов не мог толком прицелиться – лестница мешала. Кто-то из его людей уже лез вниз, но было поздно. Я быстро смешался с толпой, стараясь находиться с краю, чтобы не раздавили ненароком. Отыскать меня в этом людском водовороте вряд ли у кого-то бы получилось.

Несмотря на все усилия, от края меня все же оттеснили – сопротивляться толпе невозможно, нужно поддаться ей, слиться в единое целое, тогда даже при панике, когда все бегут, не разбирая направления, есть шанс уцелеть.

Сверху, там, откуда я только что спустился, перестрелка не прекращалась. Кажется, на помощь убитым мной стрелкам пришла подмога. Или так и было задумано? Увести Семенова на крышу, а там задержать. Но чем он так мог помешать нападавшим, я не понимал…

Зато пулеметы на «страусах» замолкли. Что происходило в той стороне, я не видел, но толпа всегда вела себя адекватно окружающей обстановке. И тот факт, что никто больше не вопил от страха и общее течение несло меня в нужном направлении, позволял сделать вывод, что ситуация стабилизировалась. Только вот в чью пользу?

И тут по толпе понеслось:

–..Убили!.. Да вы что?.. Всех?.. Одним залпом!.. Механизмы, а в них люди!.. А император что?.. Не видно!.. Лучше убраться от греха, затопчут…

Последний оказался прав. Внезапная очередь вновь подхлестнула многотысячную толпу, а я как раз оказался в самой ее гуще. Меня сжали так, что захрустели ребра. Но я устоял на ногах. Толпа понесла меня вперед и в сторону от выстрелов, туда, где спокойнее.

Я наступил на чье-то тело, едва не упав и лишь чудом сохранив равновесие. Где-то совсем рядом тонко закричал ребенок. Я дернулся в ту сторону, сумев продраться между людьми, и в последний миг подхватил на руки девочку лет шести, которую чуть не затоптали насмерть. Как я сам при этом удержался на ногах – не понимаю.

Девочка даже не плакала – она лишь широко распахнула голубые глаза, в которых не было ничего, кроме страха. Рукав ее платья был оторван, но девочка цепко держала в левой руке тряпичную куклу.

– Ничего не болит? – На одной руке я нес девочку, а второй отпихивал толстого мужика, навалившегося на нас слева.

Мужик хрипел, но все давил и давил. Деваться ему было некуда, но и я не хотел, чтобы эта туша сбила меня с ног, поэтому резко ударил его в лицо. Мужчина пошатнулся, его уронили, он все не мог подняться, но нас уже унесло дальше, и что с ним сталось, я так и не узнал.

Девочка молчала, пребывая в шоковом состоянии.

– Смотри только на меня, – велел я. – Ничего не бойся! Все будет хорошо! Тебя как зовут?

– Анни. – Девочка наконец слегка пришла в себя. По крайней мере, начала отвечать на вопросы.

– Какое красивое имя! – восхитился я. – Где твои родители, Анни? Ты отстала от них?

– Мы были с мамой. Но Пегги упала. – Она показала мне свою куклу. – Я хотела ее поднять, а мама пропала.

– Ничего, найдем мы твою маму! – пообещал я, сомневаясь в душе, что это будет легко. – Главное, выбраться отсюда.

– Мама заругается, – нахмурилась Анни, – она не любит, когда я теряюсь…

– Ничего, думаю, в этот раз твоя мама будет только счастлива, когда ты найдешься.

Балансировать в перепуганной толпе с ребенком на руках – тот еще способ времяпрепровождения. Все норовят толкнуть, пихнуть, уронить, а ты даже отбиться толком не можешь, боясь, что ребенка кто-то ненароком ударит, вырвет из рук и задавит. Одной в толпе Анни не выжить. В толпе, которая прет всей массой, не разбирая дороги, словно взбесившееся стадо.

Но вместе мы справлялись. Анни смирно сидела у меня на руках, и наконец я сумел вновь выбраться из центра толпы к западному краю площади. Император и его кортеж теперь оказались ближе ко мне, чем в начале пути, но добраться до них я все так же не мог. Впрочем, я и не стремился.

Мне даже не было интересно, что случилось с императором. Все, что я хотел сейчас, – это выбраться с площади целым и невредимым.

– Граждане! Сохраняйте спокойствие! Не создавайте панику! – Голос в репродукторе звенел металлом, только еще больше пугая людей.

Для большего эффекта вновь заработали пулеметы. Я не понимал, почему император бездействует. Или же он оказался полностью не подготовленным к подобному развитию ситуации и сейчас, деморализованный, не знает, что предпринять? Но великий князь должен был помочь ему, почему он не предусмотрел повышенные меры безопасности? Как он мог ограничиться сотней-другой солдат и парой десятков гусар?