Книга Тысячи ночей у открытого окна - Мэри Элис Монро

К обеду упакованные и запечатанные ящики были уложены высокой пирамидой у дальней стены. По большей части это были ящики с книгами, и Джек вздохнул с облегчением при мысли, что теперь ему хватает средств, чтобы не таскать их самому. Ящики были неподъемными. В прошлом каким-то образом с парой приятелей он умудрялся их перетаскивать. Каждый раз после очередного переезда он клялся, что скорее выбросит эти книги на свалку, чем снова будет таскать их, но так и не решился на этот шаг. Книги были его друзьями, некоторые из них он помнил с детства.

Детство. Его мысли снова вернулись к разговору с Венди. Он ранил Фэй? Но это же невозможно, размышлял Джек, задвигая большой ящик в угол. Разве он не сделал все, что было в человеческих силах, чтобы не задеть ее чувства? Он не мог предложить ей то, чего она хотела, в чем нуждалась. Его отъезд был лучшим решением.

Итак, он уезжает. Джек устало опустил руки. Глядя на горы запечатанных ящиков и еще не упакованных, на открытые шкафы с вываленным содержимым, из которого предстояло выбрать только нужное, он не чувствовал радостного волнения, которое обычно испытывал при переезде. Напротив, он страдал от мучительной тоски. На этот раз с отъездом ему не удастся так легко обрубить концы. Дом номер четырнадцать стал для него не просто местом проживания.

Черт побери, здесь он жил настоящей жизнью.

Облокотившись о стол, заваленный неупакованными вещами, Джек зажмурился и представил, как сильно он будет скучать без Венди, без ощущения неувядаемого оптимизма, исходящего из бывшей детской. Он будет скучать по часам, которые каждый день проводил с Мэдди и Томом, прислушиваясь по утрам, как они крались, чтобы покормить поскуливающего щенка, осторожно, чтобы не разбудить его, но, разумеется, каждый раз будили.

Летом он начал учить их, как учил его отец – задавал вопросы, указывал на природные явления, рассказывал доступным языком, как представители разных областей науки объясняют законы природы. Занимаясь обучением детей, Джек вспоминал отца. Он понял в конце концов, что между ним и его отцом существовала особая связь. Он больше не чувствовал потребности найти своих биологических родителей.

Джека связывали тесные узы с детьми О’Hил. Без сомнения, Мэдди похитила его сердце – пришла, увидела и победила – вполне в духе Мэдди.

Том стал частью его самого, наиболее ранимой частью. То, что мальчик снова стал разговаривать и обратился к нему за помощью, зародило привязанность, которой Джек безмерно дорожил.

И Фэй…

Джека вдруг поразила мысль, что по Фэй он будет скучать больше всего. Ему будет не хватать ее робкой, словно неохотной улыбки; но когда она действительно улыбалась, ее лицо светилось, словно солнце, вышедшее из-за туч в ненастный день. Он будет скучать, не видя, как нежна она с детьми, как добра к Венди, несмотря на все ее чудачества. Он будет скучать, вспоминая прядку волос, падающую на лицо, густой румянец, когда она замечала, что он смотрит на нее, а он смотрел все чаще и чаще.

Такие вот дела. Он будет скучать по своему лучшему другу.

Джек взял футбольный мяч и подбросил его вверх, чувствуя, что в душе все переворачивается. Любого другого человека он мог причислить к определенной категории, но только не Фэй – она могла быть очень разной, порой противоречивой. Она была ВСЕМ. Прежде он никогда не испытывал таких чувств ни к одному человеку.

– Привет. – Джек узнал голос Фэй и отбросил мяч. Он глянул на часы – было шесть вечера. Сегодня она вернулась рано. Бог мой, подумал он, содрогнувшись, я даже знаю, когда она обычно возвращается домой. Вот до чего дошло.

– Кто дома? – окликнула она с лестницы.

– Привет, входи, – отозвался он спокойно, делая вид, что с головой занят сборами. – Ступай осторожно. Здесь зона военных действий.

Она вошла на кухню и застыла в дверях. Он наблюдал, как ее глаза пробежали по открытым ящикам, кипам газет, рулонам упаковочной бумаги и остановились на сложенных запечатанных ящиках у стены. Он уже легко читал ее лицо и с болью наблюдал, как застыла, а потом и погасла ее улыбка, а взгляд стал ледяным.

– Ты уже пакуешь вещи?

– Да, – ответил он, стараясь выглядеть беспечным. – Время подпирает.

– Я думала… – Фэй откашлялась и скрестила руки на груди – этим жестом она обычно защищалась, чтобы скрыть расстроенные чувства. Джек отвел глаза и с удвоенным усилием стал рвать скотч.

– Мне казалось, ты уезжаешь в сентябре.

– Фэй, – он положил руки на газеты, – начало сентября уже на следующей неделе.

– Да, но только первое сентября. Ты ведь не уедешь первого?

– Придется. Моя работа в проекте закончена. А в Европейском центре ядерных исследований собирается старая команда, мы открываем лабораторию по изучению кварков. Меня пригласили в качестве консультанта.

Джек видел, что Фэй потрясена, и торопливо продолжил, швыряя книги в ящик:

– Это открывает большие возможности. Видела бы ты ускоритель частиц, который там установлен. Только представь, эта огромная махина, миля в поперечнике, самое большое и мощное сооружение в мире. Я тоже вложил деньги в его создание. В день, когда мы раскроем природу черных дыр, мы сможем понять целостную картину мира. Представляешь, как это увлекательно! – Он вздохнул, чувствуя неловкость за наигранный энтузиазм.

– Значит, ты скоро уедешь. – Она сжала руки и закусила губу, что было признаком сильного волнения. – Тогда, думаю, мне пора начинать готовить ужин. – Фэй потерла виски. – Ужин. За всей суетой я совсем забыла о нем.

– Да, да, верно. Это же знаменательный день для тебя! Ты подписала контракты с той чайной компанией, ведь так? Нам хотелось бы узнать все подробности. – НАМ? Ему и детям? Подумать только, он уже воспринимает их как свою семью!

– Ну, все прошло довольно гладко, – ответила Фэй, запинаясь. – Даже не верится. Похоже, я остаюсь в Лондоне. – Приподнятое настроение, с которым она влетела в эту просторную теплую кухню, чтобы поделиться с Джеком радостной новостью, испарилось в тот же момент, когда она увидела очевидные признаки его отъезда.

Глядя на упаковки, выстроенные вдоль стены, Фэй подумала, что вся ее жизнь – это череда крепко перевязанных ящиков. Она упаковала свои чувства, наглухо перевязала их, аккуратно наклеила ярлыки и отправила куда-то далеко. Каждый имел пункт назначения. Ее мечты были так давно и далеко спрятаны, что она уже не знала, где их искать. И главное, для чего? И вот она стоит здесь, абсолютно опустошенная. Уже так много лет она была сосредоточена на повседневных проблемах, на заботе о детях, оплате счетов, поиске работы, что незаметно намертво отгородилась от любых неконтролируемых проявлений радости, любви и нежности.

Джек подбросил моток скотча вверх, словно мяч.

– Не хлопочи сегодня, – предложил он. – Я пойду и куплю нам что-нибудь готовое, согласна?

– Нет, наверняка найдутся несколько яиц и сыр. Еще хлеб. Я только пороюсь в шкафу и подумаю, что из этого можно сделать. Мне бы хотелось приготовить что-нибудь на твоей старой плите, учитывая, что через неделю такого шанса уже не будет.