Книга Реликвия Времени - Ральф Макинерни

— С доном Ибанесом стряслось несчастье, — сказал Нил, поражаясь тому, насколько спокойно прозвучал его голос.

— Арройо, этот ублюдок! Значит, ему удалось прикончить обоих.

Теперь Катерина бросилась в объятия Трэгера:

— Это не я! Я вошла в кабинет и увидела его. Он был уже мертв.

— Вы тут ни при чем, — заверил ее Трэгер.

Это что, признание?

— Арройо. Вы его видели? — спросил Нила Трэгер.

— В настоящий момент он проводит пресс-конференцию по соседству, объясняя, как вы хотели расправиться с доном Ибанесом.

Трэгер устремился вниз по лестнице, грохоча по ступенькам.

— Что произошло с доном Ибанесом? — спросила Катерина.

Нил раскрыл свои объятия, и она бросилась в них.

— Долгая история, дорогая. Где мы сможем присесть?

II

«Поспи хоть немного»

Лоури предложил Трэгеру встретиться в букинистическом магазине «Лавка древностей» в Пало-Альто.

Этот магазин периодически служил Лоури местом отдыха от кухни приюта рабочих-католиков, и, несмотря на фальшивые пролетарские наряды посетителей и ослепительные улыбки продавцов в духе «чем я могу вам помочь», ему здесь нравилось.

Конечно, были книги. Особенно Лоури нравилось радикальное чтиво — у него появлялась возможность не обращать внимания на целые полки, заставленные томами. И еще был бесплатный кофе для тех, кто не принес закрытый крышечкой стаканчик из соседнего кафе быстрого обслуживания, вцепившись в него так, словно это был спасательный круг. Кофе и кресла-качалки, в которых так уютно читать. Студентов немного; те, кто умел читать, изучали рекламные листовки из киосков, которыми так кстати был заставлен весь студенческий городок. Здесь посетители были преимущественно среднего возраста, и каждый боролся с этим как мог. Женщины с седыми волосами, длинными, как у молоденьких девочек, в потертых юбках, перешитых из джинсов, с украшенными заклепками карманами, подчеркивающими ягодицы, в блузках с огромными вырезами, с бусами размерами со старинные мельничные жернова, с праведным выражением лица никогла не курящих, страдающих от табачного дыма. Мужчины были и того хуже. В сандалиях на босу ногу, патлатые, с серьгами в ушах и вызывающими перстнями на руках, в очках с узкими полумесяцами стекол, придающих им двусмысленное выражение. Лоури обожал их всех. Они словно возвращали ему его собственную загубленную молодость. Здесь он мог качаться в кресле, читать и наблюдать за посетителями, на время забыв потерянные души, для которых готовил.

У него на коленях лежал раскрытый том «Трумэн и холодная война» Джорджа Микэмбла. Ему всегда нравился старина Гарри, достойный противник, не ведающий о том, что он окружен коммунистами. «Я из Миссури». Лоури был тоже родом из Миссури, из городка Джоплин; в нем он не был уже сорок лет. Автор с пониманием описывал решение сбросить вторую бомбу на безоружную Хиросиму. Это вызвало воспоминания о дне победы, когда всем казалось, что с войнами покончено навсегда.

Войдя в магазин, Лоури подошел к прилавку и спросил, есть ли в продаже «Майн кампф». За кассой стояла хозяйка, короткая, толстая, с безумной прической.

— Что это?

— Немецкая поваренная книга.

Хозяйка втянула верхний подбородок во все остальные.

— Кулинарных книг у нас не бывает.

Этим вопросом Лоури обозначил свое право рыться на полках.

Качнувшись в кресле, он поднялся на ноги, вернул книгу на полку и вышел на улицу покурить, получая от сигареты удовольствия меньше, чем от гневных взглядов потрясенных прохожих. Человеческое жертвоприношение не удостоится и поднятых бровей, но сигарета! В обязательных тридцати футах от входа в магазин стояла скамейка, в тени, обсыпанная большими увядающими листьями.

Трэгер позвонил, покидая Напа-Вэлли, снова в бегах, как это было уже на протяжении целой недели. Ему нужно переговорить с Лоури, о чем — он не сказал. После того как Трэгер поставил вето на приюте рабочих-католиков, Лоури предложил этот букинистический магазин. Быть может, Трэгеру известно, когда, черт побери, собирается возвращаться Джордж Уорт. Если он вообще собирается возвращаться.

Мимо неспешной походкой прошли школьницы, демонстрируя обнаженные животы и татуировки на задницах. Обязательные ранцы вынуждали их идти, наклоняясь вперед. Лоури тщетно попытался вспомнить, что такое вожделение. Это надо оставить Джорджу. Уступит ли он соблазнам Клары Ибанес, отказавшись от юношеских мечтаний? Бедняга относится к этому первобытному желанию, как к какому-то омерзительному соблазну. Джордж не рожден для нищеты, хоть он и выбрал ее для себя. Обет бедности — это совершенно другое дело. Кто видел хоть раз тощего францисканца? Груз бедности давит на плечи большинства братьев сильнее, чем два других обета. О, как жадно набрасываются средства информации на все эти скандалы, связанные со священнослужителями! Подумать только, эти лицемерные дегенераты занимаются тем, чего хочется всем остальным…

Кто-то подсел к Лоури.

— Я как раз собирался зайти внутрь, но увидел тебя тут, — сказал Трэгер.

— Как идет война?

— У тебя есть еще одна?

Лоури протянул ему пачку сигарет.

— Выглядишь ты просто жутко.

— Расскажи мне про Арройо.

— Я видел, как он изображал по телевизору Золя. J’accuse![85]Весьма выразительно.

— Сукин сын!

— У него есть мать?

— Мне нужно немного поспать. Потом мы сможем поговорить.

— Можешь расположиться в кабинете Джорджа. Там есть койка.

— Да я мог бы поспать и на полу.

— В качестве покаяния?

— Я ничего не ел со вчерашнего дня.

— Как насчет похлебки?

Когда они встали со скамейки, Лоури спросил:

— Где ты оставил свою машину?

— Неважно. Я ее все равно угнал.

Они вернулись пешком в приют рабочих-католиков, где Лоури приготовил яичницу с колбасой. Запах из кухни разбудил «гостей», дремавших в общем зале. Лоури включил над плитой обе вытяжки.

— Лучше отнести это в кабинет Джорджа, — сказал он, накрывая сковороду фартуком.

Трэгер открыл перед ним дверь, и они прошли в кабинет. Устроившись за письменным столом, Винсент в считаные минуты расправился с яичницей.

— А ты проголодался.

— Я боялся останавливаться. Только менял машины.

— Отрасти бороду.