Книга Музыка души - Даниэла Стил

Утром, все еще думая об Элисон, Стефани спустилась на кухню и застала там Луизу. Она ничего не сказала дочери: накануне вечером прозвучало достаточно слов.

Луиза угрюмо допила кофе и обреченно посмотрела на мать.

– Прости за то, что вчера так грубо вела себя с Сэнди. Не понимаю, что со мной происходит: постоянно на всех злюсь. Бешусь из-за твоих отношений с Чейзом – конечно, если вы все еще вместе, – потому что хочу, чтобы ты осталась с папой. Бешусь из-за смерти папы, из-за любви Майкла и Сэнди. – Она неожиданно улыбнулась. – И, может быть, даже из-за того, что Шарлотта вообще появилась на свет: в детстве она была жуткой врединой, да и сейчас иногда ведет себя невыносимо.

– Умница. Хорошо, что ты все это признала. – Стефани наклонилась и поцеловала дочь в щеку. – Я и сама сначала сердилась на папу за то, что он умер и всех нас бросил. Но легче от этого не стало. А сейчас уже не злюсь.

– Ты не была по-настоящему счастлива в браке, правда? – спросила Луиза, и Стефани постаралась ответить как можно аккуратнее.

– Поначалу было хорошо, причем довольно долго. А потом, как я теперь понимаю, мы просто пустили отношения на самотек. Билл занимался работой, я растила детей, и постепенно пути разошлись. – Луиза понимающе кивнула: она все помнила. – А потом настал момент, когда нам следовало развестись, но мы этого не сделали. Стали жить дальше, как посторонние люди. Наверное, я слишком боялась юридической процедуры, но в то же время любила Билла. С тех пор все изменилось.

– Как ты думаешь, почему это случилось?

– Все потому же: небрежность, лень, усталость, равнодушие. Отношения требуют внимания и постоянной работы, а мы трудиться не хотели.

И вдруг Луиза задала вопрос, от которого на миг закружилась голова.

– Папа когда-нибудь тебе изменял?

Стефани долго молчала, пытаясь понять, знает ли дочь правду.

– Какая разница? – наконец заговорила она. – Если даже такое случалось, то только потому, что брак наш утратил смысл. Не думаю, что при счастливой семейной жизни люди смотрят в сторону. Конечно, если они не дураки. – Как Брэд Фримен, подумала она. – Папа точно дураком не был.

– Когда-то давно Мэг Доусон сказала мне, что у папы роман на стороне. – Мэг была старшей дочерью Джин, на пять лет старше Луизы. – Мне тогда было шестнадцать; разумеется, я ей не поверила. – Время в точности совпадало; скорее всего, Мэг услышала об измене от матери.

– Может быть, и так, – пожала плечами Стефани, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Думаю, лучше знать правду, – растерянно заметила Луиза. – Я винила тебя во всем на свете, а теперь начинаю понимать, что напрасно. Возможно, в чем-то был виноват папа.

В детстве она изрядно нафантазировала о браке родителей и об их пылкой любви, однако до сих пор не забыла слова Мэг и надеялась услышать опровержение.

– Не исключено. – Стефани сдержанно улыбнулась. – Но не надо сердиться на папу: его больше нет.

Луиза сверлила требовательным взглядом, и она наконец, кивнула:

– Да, Билл мне изменил, но я все равно осталась с ним. Хотел жениться на той женщине, но она решила вернуться к мужу, и тогда он вернулся ко мне. – Каждое слово горькой правды давалось с огромным трудом. Стефани не стала объяснять, как эгоистично вел себя Билл, какую боль доставил. Она просто изложила факты и предоставила дочери право сделать собственные выводы.

– Ты осталась ради нас?

– Во многом ради вас, но и ради себя самой. Это я недавно поняла. Не знала, как жить одной с тремя детьми, и потому осталась. Нельзя было этого делать: простить все равно не смогла и затаила в душе обиду. Брак от этого лучше не стал. После возвращения Билла мы мало общались.

Луиза с пониманием кивнула и задала следующий вопрос:

– А Майкл и Шарлотта что-нибудь знают?

– Нет, я никому не говорила. Зачем? Надеюсь, что не совершила серьезной ошибки, сказав тебе. Неважно, что происходило между нами. Папа очень, очень вас любил.

– Он и тебя любил, мама, – тихо добавила Луиза. – Часто говорил мне об этом, а в последний раз признался примерно за месяц до смерти. Сказал, что ты замечательная женщина – лучше, чем он заслуживает, – и что он тебя любит. – В глазах Стефани появились слезы. – Наверное, просто не знал, как выразить свою любовь. – Стефани кивнула: действительно не знал.

– Спасибо за то, что сказала об этом. – Она едва успела вытереть слезы и высморкаться, как в кухню вошли Майкл и Сэнди. Луиза обняла мать за плечи.

– Спасибо за правду, мамочка.

– За правду о чем? – заинтересовался Майкл, застав конец сцены, а Луиза повернулась к Сэнди.

– Прости за вчерашнее. Иногда со мной такое случается. Привыкай не обращать внимания, как все остальные. В каждой семье должна быть своя вонючка. – Она смущенно улыбнулась.

– Вот это да! – изумленно воскликнул Майкл. – Что это с тобой случилось?

– Мама подмешала в кофе марихуану. Знаешь, отлично помогает.

– Похоже, что так. – Перемена в настроении сестры с трудом укладывалась в голове.

За завтраком все непринужденно общались, а Луиза со Стефани обменялись долгими многозначительными взглядами. Произошло нечто значительное: отношения в семье внезапно смягчились. Шарлотта тоже проснулась в отличном настроении. Днем все вместе долго гуляли по пляжу и даже договорились пойти куда-нибудь пообедать. Стефани рассказала Чейзу о чудесном исцелении дочерей, а напоследок заверила, что Сэнди выглядит счастливой и, судя по всему, прекрасно проводит время.

Вечером Стефани поехала навестить Элисон, которая окончательно раскисла и рыдала, не переставая. Днем муж попытался встретиться, но она не пустила его на порог. Стефани очень переживала за подругу, а возвращаясь домой, не переставала думать о подлости Брэда. Но, по крайней мере, отныне Элисон не придется жить во лжи или притворяться, что простила. Бедняжка сказала, что не простит никогда, и Стефани ей поверила. Думая о подруге, она наконец поняла, какую ошибку совершили они с Биллом: Стефани притворилась, что простила, а Билл притворился, что все еще любит. Он не любил ее, что бы ни говорил Луизе – в этом Стефани не сомневалась. И она его тоже не любила; во всяком случае, в последние семь лет брака. Любовь умерла. И вдруг Стефани почувствовала, что освободилась: теперь она могла себе признаться, что перестала любить мужа еще за семь лет до его смерти, а возможно, намного раньше. Да, сожалела о его кончине. Но не любила.

Глава 24

Дети уехали. В оставшееся до Рождества время Стефани много думала о своей жизни. Подолгу гуляла с Педро – самой смешной на свете собакой и самым верным другом. После утреннего разговора с Луизой удалось понять главное: осознание того, что она много лет не любила Билла, принесло долгожданное освобождение. Во всяком случае, признание оказалось честным: ничего не поделаешь, так случилось. И все же она оставалась с мужем и изо дня в день предавала себя, не находя смелости, чтобы уйти, и маскируя трусость благородством.