Книга Кремль 2222. Кенигсберг - Владислав Выставной

– Не пойму, откуда интерес к моей скромной персоне. И откуда вы знаете, что там у меня в мозгу?

– Мы знаем о тебе все – с того самого момента, как ты вошел в зону наших интересов. Да и не только о тебе – твои друзья тоже у нас под контролем.

– Под контролем? – Книжник непонимающе обвел взглядом обманчиво тщедушные фигурки. – Что это значит?

– Это значит, что вы влезли туда, куда вам влезать не следовало, – назидательно сказал Тощий.

– А кто определил, что кому можно, а что нельзя? – с усилием, преодолевая какое-то сопротивление, произнес Зигфрид.

– Те, кто всегда это определяет, – вкрадчиво сказал Тощий. – Те, у кого сила!

– И у кого же эта сила? У вас, Чахлики? – с вызовом произнес Герцог.

– Мы предпочитаем называть себя Хозяевами, – усмехнулся Тощий. Указал на Герцога кривым тонким пальцем. – А ты разве не понял, у кого сила?

Он сделал неуловимое движение рукой, и Герцог захрипел, схватившись за горло. Глаза его выкатились, лицо стало синеть.

– Не мучьте его… – тихо сказала Пророчица. – Или вы испытываете удовольствие, истязая других?

Тощий пронзительно поглядел на нее и пренебрежительно щелкнул пальцами. Герцога «отпустило». Тощий же произнес с презрением:

– Нам нет дела до людских мучений. Вы вообще представляете интерес лишь как подопытный материал. Вы все – подопытные крысы, существующие только потому, что нам любопытно изучать особенности вашего примитивного поведения. Этот город, Залив, группировки, корабли и крепости – всего лишь декорации, в которых удобно производить наблюдения. Например, сталкивать в войнах группировки – как сталкивают два муравейника в лаборатории. Даже визиты чужестранцев в нашу стерильную «лабораторию» – не более чем повод понаблюдать за изменением поведения наших крыс.

Наверное, выражение лица Книжника понравилось Тощему. Все-таки он кривил душой – садизм был важной составляющей натуры этих существ, и мучение жертвы вызывало у них неподдельное удовольствие.

– Для вас это новость, верно? – Тощий любовался произведенным эффектом. – И вы по-прежнему считаете, что на Косе Смерти живут жалкие беспомощные существа, до которых никому нет дела? И уж точно вы не подозревали, что этим невзрачным существам есть дело до каждого из вас.

– Зачем вы нам это рассказываете? – проговорил Книжник. От этих откровений во рту пересохло, язык с трудом ворочался в онемевших губах. – Не боитесь, что вашу тайну узнают за переделами Косы?

– Ничуть. Разве об эксперименте говорят за пределами Косы?

– Там говорят о нарушенном Равновесии.

– Верно! – Тощий рассмеялся. – Люди чувствуют, что с ними происходит что-то неладное, – как примитивные животные, ощущающие приближение урагана или затмения. Люди не могут успокоиться, пока не навесят ярлычок на непонятное «нечто». Это их успокаивает. Ну а нам помогает сохранять статус кво.

– Зачем вам это? В чем смысл такого эксперимента? – Книжник нарочно затягивал разговор, в надежде найти хоть какую-то зацепку, что поможет им освободиться из цепких лап неведомой силы. Тощий охотно подыгрывал ему. Видимо, не только садизм, но и болезненное тщеславие не давало покоя этому «высшему существу». Ему, как наркотик, требовалось утвердить свое превосходство над «жалкими людишками».

– А в чем смысл опытов, которые проводили люди на подопытных крысах? Чтобы создать тех, кто придет на смену людям, нужно изучить недостатки, проблемы, болезни человечества – чтобы не повторять ошибок и больше не оглядываться в прошлое. К тому же, согласись, – это забавно.

Тощий рассмеялся. Наверное, он несколько ослабил хватку невидимой силы, которой подчинял себе пленников. Потому что в этот момент Зигфриду удалось выхватить меч – и броситься в его сторону.

В открытом бою мало у кого были шансы против такого воина, как Зигфрид. Только не на этот раз. Воин споткнулся, налетев на невидимую преграду. Меч, с воем рассекая воздух, отлетел в сторону. В лицо ему хлынула волна песка, лишая зрения и грозя забить легкие. Незримая рука подбросила его в воздух – и Зигфрид остался висеть, как только что до этого Книжник. Только чахлики решили усугубить его положение: Зигфрид висел вверх ногами.

– Оставь свое бестолковое железо, – с презрением произнес Тощий. – Его время прошло, как прошло время людей.

Еще один небрежный жест, на этот раз в сторону буера – и рассохшееся от времени дерево вспыхнуло жарким пламенем.

– Я до тебя доберусь, – покачиваясь вниз головой, пообещал Зигфрид. – Запомни мои слова! Не помогут тебе твои фокусы!

Тощий, посмеиваясь, прошелся меж пленников, осматривая их с видом охотника, добывшего знатные трофеи. Сказал:

– Я даже не сочту это за угрозу. Ведь вам невдомек, что мы собрали вас вместе по своей воле – просто как набор цветных мелков. Отличный набор для частных экспериментов – есть где порезвиться: брутальный воин, юный умник, среднестатистический горожанин, человек-машина, ведьма. Отдельное спасибо за подарок, который вы нам привезли, – он подошел к старику, стоявшему на коленях и глядящему в песок перед собой. – Здравствуй, Алхимик.

Книжник вздрогнул:

– Алхимик?

– Что, удивлен? – Тощий мелко рассмеялся. – Наверное, не слишком приятно узнать, что тебя всего лишь использовали в своих интересах?

– Я просто хотел вернуться домой, – глухо сказал Алхимик.

– Вот черт… – пробормотал Книжник. – Герцог, а ты почему не узнал его?

– Я никогда не видел Алхимика, – буркнул Герцог. – Его вообще мало кто видел…

Семинарист испытал и удивление, и разочарование. Не так он представлял себе легендарного Алхимика. Хотя кого он надеялся увидеть? Мудреца в черной мантии и академической шапочке? Обидно было узнать эту новость от ухмыляющегося врага.

– Я давно понял: за мной идет охота, – глухо сказал Алхимик. – Уже три года я не могу вернуться к себе, на маяк. Я не знал, что охотники – вы.

– Не нужно было покидать свой маяк, – назидательно сказал Тощий. – Кому как не тебе знать о необходимости Равновесия?

Старик молчал. А семинарист смотрел на него и думал: как же он не догадался с самого начала? Кому ж быть этим таинственным исследователем, как не бывшему семинаристу, принесшему на эти берега груз знаний из далекого Кремля? Наверное, смутило средневековое прозвище, да легенды, которыми обросло это имя.

– Довольно разговоров, – сказал, наконец, Тощий, в глазах которого лихорадочно сверкал огонь догорающего буера. – Крысам пора по клеткам.

Пока их гнали в глубину Косы, Книжник таращился по сторонам, отчаянно пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, обещающее будущее спасение. Но вокруг не было ничего, кроме бесконечного песка, перемешанного с трухлявыми костями и ржавым железом. Были еще приземистые деревца-мутанты – страшные, как сама смерть: черные, с медленно извивавшимися ветвями-щупальцами. Ветер носил клубки странного перекати-поля, пульсирующие, как нелепые сердца, скомканные из травы и веток.