Книга Месть без права на ошибку - Лариса Соболева

Как-то уехал маленький Илюша к бабушке на лето, тогда же услышал краем уха о нашумевшем процессе (слов таких тогда он не знал, это был просто случай): средних лет мужчина убивал каждый год по жене. Его долго не могли раскусить и доказать, что жены убиты, причем абсолютно одинаково. Убийцу подвело количество. В самом деле, трудно поверить в случайность четыре раза…

Эпизод из детства. В детстве и забытый. Всплыл неизвестно из каких темных уголков памяти. Илья потерял аппетит и сон, понимая, что близок к пропасти. Он смотрел на полоумную Любашу и физически ощущал над собой глыбу из обреченности, он погибал рядом с ней, безвыходность ситуации подсказала выход. Потому, как ни покажется странным, он стал даже ласков с Любой, перестал цинично откровенничать. Да, ненависть к Любе вдруг утихла, прокрадывалась в душу банальная жалость, она-то и отторгала безумную, но гениальную идею. А взвалить на себя груз избавителя от неполноценной жены, страдающей и заставляющей страдать других, нелегко. О, чувство вины… оно точило. Не такой уж плохой Илья, сознавал, что полоумие жены – его заслуга, но отказаться от Веры был не в состоянии, он все так же неистово, и даже более того, хотел только ее. Между ними Люба. Убрать одно-единственное препятствие – и всем станет легче.

Вера отказывалась встречаться, мотивируя, что больше так продолжаться не может, она не хочет потерять его в самый неподходящий момент. Однажды Илья отправился к проектному бюро, прихватив в качестве сводника Черемиса, которому предстояло остановить Ларскую после работы и пригласить в машину, потом убраться. Сделал. Казалось, Вера не может жить без Ильи, но вместо того, чтоб уединиться с ним, настояла отвезти ее домой и, прощаясь, выпалила:

– Умоляю, не приезжай больше. Стоит тебе появиться, я теряю контроль. Подумай не только о себе, но и обо мне. Наша связь – это путь в никуда, для меня в никуда. Забудь. Прощай.

Убежала. Он в трансе. Забыть? Он не желает. Устав до изнеможения, Илья срывался на подчиненных, просителей и «благодарителей». Проще пареной репы разрешить житейские проблемы, взять и развестись. Да, обывателю запросто, но не Илье. Слишком много обстоятельств, которые могут стать роковыми, слишком много сил ушло, слишком многими принципами пришлось поступиться, ради карьеры он растратил целую и единственную жизнь на тупую Любашу. А дележ имущества, его, Ильи, имущества? Он хотел оставить все и получить Веру. Одно звено, одно-единственное, убрать – и проблемы исчезнут. Одно звено… лишнее.

Изворотливый ум продумал пошаговую подготовку еще до принятия окончательного решения: Илья приглашал докторов к больной жене. Он консультировался, беспокоился, просил совета и помощи, возил на обследования, но наотрез отказывался от госпитализации, которая облегчила бы его участь:

– Моя жена в дурдоме лежать не будет. Я должен находиться рядом, она же не опасна. Зачем ей дополнительно давать эмоциональную нагрузку?

Доктора дивились самоотверженности Ильи Николаевича, сочувствовали и не могли помочь. Слухи плодятся мгновенно. И вот уже в городе «электорат» простил Васкову спесивое отношение к простому люду, он вырос в их глазах, стал мучеником и… героем. Один Черемис закатывал глаза к потолку, выслушивая слова сострадания в адрес патрона.

Тем временем Синяя Борода из детства находил оправдания главному шагу. Кто заподозрит? Кто подумает на Илью? Главное, обеспечить железное алиби. В жар бросала и останавливала обратная сторона медали: ну как не получится сработать чисто? Тогда он потерпит крах во всех отношениях. Выбор нелегкий. В конце концов Вера и освобождение перевесили. На противоположной чаше – Люба, полоумная Люба, никому не нужная Люба, лишняя Люба. Он часами простаивал у ванной комнаты, где плескалась жена.

О Ладе не заикались. Табу. Будто ее никогда не было. Работали. Бакшаров знает убийцу, но мало ли кто Славе покажется преступником, ты докажи. И он знал, где искать улики. С точки зрения Сашки, Бакшаров выглядел негодяем: переспал с Ладой, выставил ее за дверь вместо предложения жениться, теперь, не мучаясь угрызениями совести, напевает на рабочем месте.

А Слава названивал без конца Кагалину. Если прав, а он прав, убийца и идеально исполненное преступление… восхищали Бакшарова. Кагалин только в начале первого ночи ответил на звонок, Слава заорал в трубку:

– Где вас носит, черт возьми?

– Славка, какого хрена орешь? Я в сауне был, имею право.

Раз «имеет право» – под хорошим хмельком Василий Алексеевич. Слава его огорошил:

– Пока вы там парились… Я нашел убийцу.

– Кто?! – взревел тот.

– Мне нужны вещи Симича, все вещи, в которых он охотился.

– Чего орешь? Я не глухой. Кто убил?

– Сначала надо найти улики. Где вещи?

– У родственников, отдали под расписку.

– Черт! Черт! Блин!

– Слава… – Кагалин под приличным градусом, ибо слова выговаривал очень тщательно. – Прекрати чертыхаться. Вещи родственники обязаны хранить. А если они ослушались… Ни хрена ты там не найдешь. А что ты хочешь найти?

– Сначала надо найти.

– Слава, ты муравод.

– Слышал. Завтра же попросите вдову вернуть вещи под предлогом…

– Яйца учат курицу, – обиделся Кагалин, обиделся правильно.

– Вы сделаете? Вдруг повезет? Очень прошу.

– Попробую, – буркнул тот, значит, сделает.

Вдова не прикасалась к сумке, это и понятно, смотреть на разодранные вещи близкого человека, к тому же в засохшей крови, выше сил. Слава притащил сумку в контору, трясущимися руками, как у алкоголика, открыл ее и извлек заскорузлые вещи, оба склонились над ними с лупами.

– Сейчас я должен себе доказать, что не ошибаюсь, себе. Ошибка недопустима. Ошибка исключена, – лопотал Слава, собирая пинцетом застрявшие в свитере волоски.

Приготовленные пакеты ждали. Сашка старательно вывел на первом: «N1, свитер». Снятые волосы попали сюда. «N2, куртка». На куртке нашли кое-что, но мало. Куртка из потертой замши с воротником и рукавами, отороченными вязанными из шерсти деталями. В воротнике нашли три коротких волоска; на груди, зацепившись за молнию, несколько спутанных волос, попали в пакеты: «N2, куртка, воротник» и «N3, куртка, нагрудный карман». В отдельном пакетике лежали тяжелые часы импортного производства с массивным браслетом. Слава аккуратно выложил часы, осмотрел пакет изнутри, приступил к часам.

– Есть, – воскликнул Бакшаров, извлекая несколько спутанных волосков, застрявших между звеньями браслета. – Есть! Но мы должны получить научное подтверждение.

– Понял, ищешь совпадение волос с левого берега с волосами Симича, – догадался Сашка.

– Мыслишь хорошо, но неправильно (Сашка скорчил кислую мину). Это было бы слишком гуд, а так не бывает.

– А чего ж ты столько времени и сил потратил на ерунду?

– Рассуждаешь, как мое бывшее начальство, один к одному. Понимаешь, они явились толчком, как бы тебе объяснить…