Книга Агрессор - Пенелопа Дуглас

Еле передвигая ноги по аккуратно подстриженному газону, я прошла мимо нескольких могил, прежде чем добралась до маминой. Блестящее черное мраморное надгробие украшали высеченные вручную розы, обрамлявшие именную табличку. Мы с папой выбрали его вместе, думая, что три розы будут символизировать нашу семью. Даже восемь лет назад мне уже нравился черный цвет. Цветы также напоминали мне о маме. Она любила привносить природу в дом.

Я прочитала надпись.

Лиллиан Джейн Брандт

1 февраля 1972 – 14 апреля 2005

«Вчера ушло. Завтра еще не пришло.

Мы имеем только сегодня.

Так давайте начнем».

Мать Тереза

Вчера ушло. Любимая цитата мамы. Она бы мне сказала, что ошибки – это тоже часть жизни. Поэтому мне нужно сделать глубокий вдох, расправить плечи и двигаться дальше.

Вчера длится вечно. Вспомнилась татуировка Джареда, но я отбросила мысли о нем, словно горячие угли.

Не хотела думать о нем сейчас. А может, вообще никогда.

Я опустилась на влажную землю, встав на колени, и попыталась вспомнить о маме все, что могла. Фрагменты того, как мы вместе проводили время, начали всплывать в памяти, однако за прошедшие годы они немного поблекли. От нее оставалось все меньше и меньше, и мне вновь захотелось плакать.

Ее волосы. Я сконцентрировалась на образе ее волос. Они были светло-рыжие, волнистые. Глаза голубые, а на брови маленький шрам, оставшийся после падения в детстве на ледовом катке. Мама любила мороженое с шоколадом и арахисовым маслом, и играть в теннис. Ее любимый фильм – «Тихий человек». А еще она пекла самое вкусное печенье с конфетами Поцелуй Херши.

Я сдавленно всхлипнула, вспомнив это печенье. Аромат, стоявший в нашей кухне, когда она пекла разные сладости накануне Рождества, ударил по мне, словно кувалдой. Внезапно стало нестерпимо больно. Я обняла себя, согнулась, припав лбом к земле.

– Мама, – прошептала я, выдавливая слова через сведенное от горя горло. – Я по тебе скучаю.

Я упала на бок, позволив слезам отчаяния скатываться на траву. Пролежала так долго, в тишине, пытаясь не думать о том, что со мной сегодня случилось.

Но это было невозможно. Удар оказался слишком мощным.

Я ничего не значила для Джареда. В который раз он вышвырнул меня, будто мусор, а все, что сказал и сделал, чтобы меня завлечь, чтобы заставить его полюбить, было ложью.

Как мне теперь пережить жестокие насмешки, которые будут сопровождать меня изо дня в день?

Как ходить по школьным коридорам или смотреть отцу в глаза, когда все увидят это видео?

– Видишь, Тэйт?

– Что?

– Воздушный шарик. – Джаред схватил меня за руку и потащил через кладбище. Я старалась не думать о том, что находилось у меня под ногами, пока мы шли, но мне все равно виделись отвратительные зомби, вырывавшиеся из-под земли.

– Джаред, я не хочу сюда, – заныла я.

– Все будет хорошо. Со мной ты в безопасности. – Он улыбнулся, оглядывая поляну с надгробиями.

– Но… – Я посмотрела вокруг, боясь до ужаса.

– Я же держу тебя за руку. Чего еще ты от меня хочешь? Сменить тебе подгузник? – ответил он язвительно, но я не восприняла это всерьез.

– Мне не страшно. – Мой тон прозвучал оборонительно. – Просто… не знаю.

– Посмотри на это место, Тэйт. Тут много зелени, и тихо. – Джаред оглянулся с задумчивым выражением на лице. Я начала завидовать, потому что он мог видеть то, чего я не видела.

– Тут есть цветы и статуи ангелов. Глянь-ка на ту табличку. – Он указал на один из памятников. – Альфред Макинтайр, родился в 1922, умер в 1942. Ему было всего двадцать лет. Помнишь, миссис Салливан рассказывала, что Вторая мировая война проходила между 1939 и 1945 годами? Может, он погиб на войне. Все эти люди когда-то жили, Тэйт. У них были семьи, мечты. Они не хотят, чтобы ты их боялась. Они просто хотят, чтобы их помнили.

Я дрожала, пока Джаред уводил меня все дальше вглубь кладбища. Мы добрались до сверкающего черного памятника, украшенного розовым воздушным шариком. Я знала, что папа приходил сюда, только он всегда оставлял цветы.

Кто же оставил шарик?

– Я вчера принес твоей маме шарик, – сознался Джаред, словно прочитав мои мысли.

– Почему? – Мой голос дрогнул. Было так мило с его стороны сделать что-то подобное.

– Потому что девчонкам нравится розовое. – Он пожал плечами, принижая важность своего поступка. Джаред не хотел внимания. Никогда не хотел.

– Джаред, – проворчала я, ожидая настоящего ответа.

Он улыбнулся сам себе.

– Потому что она сделала тебя. – Приобняв своей худой рукой мою шею, он подтянул меня ближе к себе. – Ты мой самый лучший друг во всем мире, поэтому я хотел ее поблагодарить.

Мне стало тепло, несмотря на то, что пока еще был апрель, и траву пока еще покрывал иней. Джаред заполнил пустоту и ослабил боль так, как папа не смог. Я нуждалась в нем, и на мгновение мне захотелось, чтобы он меня поцеловал. Но идея быстро испарилась. Я еще никогда не хотела, чтобы мальчик меня поцеловал, и, наверно, это не должен делать мой лучший друг.

– Вот, возьми. – Джаред снял свою серую толстовку и бросил мне. – Ты замерзла.

Я натянула куртку на себя, чувствуя, как сохранившееся тепло его тела укрыло меня, словно щитом.

– Спасибо, – ответила я, глядя на Джареда.

Он вытащил мои волосы из-под воротника, но не убрал свои пальцы сразу, тоже посмотрев на меня. По коже пробежали мурашки, только уже не от холода. Что происходит у меня в животе?

Мы оба резко отвернулись, немного смутившись.

Я села, утерев нос рукавом своей толстовки.

Но несмотря на весь ужас, со мной останется один светлый момент. По крайней мере, я лишилась девственности с тем, кого любила. Пусть наши отношения закончились, я все равно его любила, когда отдавала себя ему. То мгновение между нами было честным и чистым, хоть он и думал, что это все в шутку.

– Тэйт, – прошептал неуверенный голос позади меня. Я перестала дышать. Даже не оборачиваясь, поняла, кто это, и сжала кулаки, в которых застряло несколько травинок.

Я отказывалась повернуться. Черт меня подери, если опять стану слушать его вздор.

– Ты ведь победил, Джаред? Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? – Мой голос прозвучал спокойно, однако тело требовало насилия. Я хотела сорваться. Ударить его. Сделать что угодно, лишь бы причинить ему боль.