Книга Поцелуй скорпиона - Анна Михалева

— Я заказала его давно и дала оба адреса на всякий случай.

— А куда ты летишь? — Ему захотелось умереть. Он уже почти умер, даже начал чувствовать некоторые признаки трупного окоченения в области сердца.

— В Париж, — она вдруг усмехнулась как-то неуклюже и не к месту. — Господи, Егор! Это не то, что ты думаешь! Просто так по-дурацки получилось — я сначала заказала билет, потом поменялись планы, ну посуди сам, стоило тебе все это рассказывать?

— Не похоже, чтобы ты экономила каждую копейку, если забываешь аннулировать заказ авиабилета на международный рейс. — Он медленно повернулся к ней спиной и побрел обратно в комнату.

Перед глазами у него, как живой, предстал ненавистный образ Гриши Вульфа и зашипел в ухо: «Ты думаешь, она на твоей стороне? Она тебя кинет!» Наконец-то ему стало все понятно. А он-то, дурачина, имел наглость рассчитывать на счастье! Лера же сказала сегодня: «Если что случится, я хочу на тебя рассчитывать». Вот и случилось. Она укатит в Париж как раз в тот момент, когда он с идиотским усердием примется исполнять ее поручение. Именно он в ее игре жертвенная пешка, которую подставляют, чтобы заманить противника в безвыходную ситуацию, а потом объявить шах и мат. Когда он приведет Семина, Климова и Бодрова в указанное место, Лера будет уже далеко. Лера будет пить кофе в каком-нибудь уютном кафе на Монмартре или Пиккадилли, и плевать она хотела на его переживания, на его любовь, да и на него самого!

Он резко обернулся:

— Поэтому я должен был сам решить, куда мне деть Гришины деньги? Ты хочешь просто заплатить мне за услуги?

— Что?! — Она сузила глаза.

— В Париже эти тысячи тебе больше пригодятся!

— Значит, ты мне теперь не веришь…

Он ухмыльнулся:

— Знаешь, меня больше всего поражает тон, которым ты это говоришь. Обиженная добродетель! Ты еще скажи, что открыла мне всю душу, а я, подлец эдакий, видите ли, так и не поверил! Да я ничего, совсем ничего о тебе не знаю! Я не знаю, питаешь ты ко мне какие-либо чувства или нет, но ты двигаешь меня как фигуру в своей очередной шахматной партии. Кто я — король, ферзь? — Он скривился и протянул: — Не-ет! Я пешка, всего лишь пешка…

— Можешь взять этот билет и засунуть его себе… — она запнулась, — и порвать его на части! На! — Лера протянула ему конверт.

— Ну, вот еще! Лишать тебя столь потрясающего исхода партии. Ты была права, ты никогда не касаешься грязного дела своими руками, это работа для мужчин — низменных существ вроде меня, ведь так?!

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, после чего заговорила тихо и спокойно:

— Егор, я даже не хочу обсуждать эту тему. Мне не нужен этот билет. Он лишний… Я не очень поняла, что ты сейчас хотел сказать, но я по-прежнему с тобой. Я никуда не лечу.

— Позвольте на этот раз не поверить вам, сударыня! Я слишком долго бродил рядом, довольствуясь лишь собственными догадками. Я так больше не могу! На меня за последние полгода свалилось слишком много — когда жил с Мариной, думал, что пасть ниже просто невозможно, и вот пожалуйста, — он развел руками, — теперь я полное ничтожество. Позволил распоряжаться собственной жизнью и не задаю лишних вопросов. Все. Баста!

— Задай свои вопросы!

От этого неожиданного предложения Егор оторопел и выпалил первое, что пришло в голову. Собственно говоря, главное, что никак не выходило из его головы, несмотря на все его старания:

— Ты по-прежнему любишь своего Костю?!

Он замер, ожидая ответа. Лера вздрогнула, посмотрела куда-то в угол и тихо, но уверенно произнесла:

— Нет.

— А почему?

— Потому что разлюбила.

— Но такого парня невозможно разлюбить!

Тут, видимо, ее чаша терпения треснула. Она впервые за все время их знакомства покраснела. Не в том смысле, что щеки подернулись легким румянцем, нет — она покраснела, как вареный рак, сжала кулаки, а на глазах ее навернулись настоящие слезы!

— Это беспредметный разговор, — заявила она, с усилием проглотив ком в горле. — Давай попробуем успокоиться. — Скорее всего последнее она произнесла по большей части для себя. — Я выйду на свежий воздух.

— Одна? — прохрипел он, теперь уже окончательно осознав свою ничтожность, о которой заявил раньше. Как он мог так обидеть любимую девушку?! Так расстроить ее в столь неподходящий момент!

— Одна. — Она открыла входную дверь, перешагнула через порог и неожиданно подарила ему мягкую улыбку. — Милый, я все еще люблю тебя.

Егор твердо знал, что догонять ее не имело смысла — если она решила пойти одна на улицу, то пойдет одна. Он кинулся в кресло и, обхватив голову руками, замычал от бессилия. Мычание его постепенно переросло в тихий и протяжный стон.

* * *

Лера вышла из подъезда. На улице было темно и тихо. Собачники уже успели выгулять на ночь своих питомцев, и теперь двор казался заснувшим до утра. Она закинула голову и посмотрела вверх. Где-то высоко над городскими башнями, над электричеством, над взвизгивающими клаксонами и шуршанием засыпающих проспектов безмолвно мерцали звезды. Их свет был по-весеннему холодным и отчужденным. Летом ночное небо выглядит не так. Летом звезды висят над крышами домов и заглядывают в окна теплыми желтыми глазами.

Лера вздохнула, заправила прядь волос за ухо и оглянулась. Потом посмотрела на часы — десять минут двенадцатого. Она зябко поежилась и, обхватив плечи, медленно пошла вдоль дома. Поравнявшись с припаркованой к парапету машиной Егора, она остановилась и снова закинула голову к небу. Звезд отсюда не было видно — мешал свет фонаря. Она подумала, что в принципе, сделав множественные скидки, усыпив самолюбие и приложив должную долю фантазии, этот фонарь можно принять за солнце. Солнце — слегка размытое горячим воздухом, поднимающимся от прогретого песка. Солнце, к которому она стремилась — настоящее, южное, уставшее от собственного зноя. Только под ним она сможет наконец обрести спокойствие. Счастливые безмятежные дни потекут, как этот самый песок сквозь пальцы. Она будет наслаждаться каждым вздохом пьянящего, пропитанного йодом морского бриза. Будет ли Егор рядом? Лера тряхнула головой — ей хотелось этого. Очень хотелось! Но сможет ли он вынести долгий, слишком долгий путь до этого залитого солнцем пляжа? Долгий путь длиною в целые московские сутки?

Неожиданно дверь Егоровой «Ауди» открылась, и в проеме показалась голова Гриши. Лера вздрогнула и удивленно уставилась на него.

— Решил повидаться с тобой перед отъездом.

— Неужели! — усмехнулась она.

— Почему ты назначила встречу в столь неурочный час? Надо же, в шесть утра. А я, между прочим, сова, я не могу вставать так рано. Вот решил слегка подправить твои планы, — ему было весело, непонятно отчего.

— Как же ты в машину забрался?

Он пожал плечами:

— Твой «новый русский» друг совсем охренел — не запирает «Ауди». Нам бы всем так жить!