Книга Свои продают дороже - Ольга Некрасова

— У меня сын офицер, подполковник, вашего покойного мужа обожает! Заходите ко мне за столик, чтоб не толкали. Я вам все расскажу, — засуетился Аристархович.

И рассказал.

Все шесть тысяч экземпляров сразу не продашь. Самое для Татьяны правильное — повесить объявление в администрации, куда ходят мелкие оптовики, а самой зацепиться, получить торговое место. Эти места — около метра, т.е. ширина столика, — сдаются на длительные сроки за тысячи долларов, поэтому ей нет смысла связываться с арендой. Лучше наняться к оптовику вроде Свиньи (которого и Аристархович называл за глаза не иначе как Свиньей). Он арендует здесь двенадцать столиков и, соответственно, держит двенадцать продавцов. Можно будет привезти свои книги и продавать что-то со столика, в розницу, что-то — мелким оптом. Проблема в том, что человеку со стороны наняться в продавцы сложно. Оптовики берут родственников, знакомых, смазливых телок за определенные услуги.

— А вы-то как устроились? — спросила Татьяна. Ни под одну из этих категорий Аристархович вроде бы не подходил.

— А я с улицы, — вздохнул продавец. — В администрации сказали, что мест нет, а тут Свинья-благодетель:

«Возьму старичка, он забавный». Вот и забавляется. Я по профессии школьный учитель, а он по жизни двоечник.

У него ко мне животная ненависть. Выгонит он меня, — печально закончил Аристархович. — Наиграется и выгонит, как мою предшественницу. Он же меня взял вместо одной девушки, которая ему давать Не хотела. Рынок есть рынок — закон джунглей.

Купив к ненужной ей «божьей коровке» ненужного «Хоттабыча», Татьяна пошла в администрацию.

Все было, как и рассказывал Аристархович: вертятся бритоголовые парни, все не старше тридцати — надо полагать, оптовики, — под заклеенной объявлениями доской скучает секретарша, а на доске крупно: «Вакансий нет». Пока она осматривалась, из-за обитой дерматином двери выплыла крупная пергидролевая блондинка. По шубе она признала в Татьяне женщину своего круга и спросила:

— Вы по какому вопросу?

Вопрос выясняли долго, потому что блондинка, приняв Татьяну за свою, не могла от этого сразу отказаться и все допытывалась, какая такая драма с ней приключилась, раз она просится в рядовые продавцы, — отсидела?

Попала под ревизию, но сумела соскочить? Наконец все выяснилось, и блондинка, сразу потеряв к Татьяне интерес, бросила секретарше:

— К Кареву ее. Он давно просил девочку побойчее.

Секретарша, декольтированная и минированная (от слова «мини»), кинула Татьяне через стол какие-то бумаги и показала на стенд, где висели образцы, как эти бумаги заполнять. Быстро калякая привязанной к столу ручкой, Татьяна удивлялась про себя, как просто у нее все получилось. А секретарша, довольная тем, что обладательница норковой шубы оказалась птицей невысокого полета, уже по-свойски шептала ей:

— Завтра приходи к девяти. Сначала сюда, познакомишься с Каревым. Он ничего, своих не обижает… Ты одинокая?

Татьяна молча кивнула. Вопрос, заданный, несомненно, в какой-то связи с этим Каревым, навевал самые неприятные мысли.

— Тогда ничего, — повторила секретарша.

Татьяна окончательно поняла, что Карев — тот еще бабник.

На следующий день у дверей в комнату администрации она столкнулась со вчерашним свиноподобным дядькой, и они вместе вошли. Секретарши на месте не было, уборщица в грязном синем халате возила шваброй по полу.

Свинья присел на заскрипевший стул и по-хозяйски заявил:

— Ну, давай знакомиться. Меня зовут Витек Карев, а ты мой новый работник, да?

— Похоже, да, — без энтузиазма буркнула Татьяна.

Вот это повезло, ничего не скажешь. Угораздило попасть на Свинью.

— Работать, значит, пришла? А что сидим? Пшли!

И Свинья повел ее на склад.

У затянутых сеткой дверей ссорились из-за новых столов и спорили, кто сегодня на каком месте стоит. Обходя продавцов. Свинья с Татьяной прошмыгнули без очереди к пожилому кладовщику.

— Здорово, Витек! — бросил он Свинье и беззастенчиво уставился на Татьяну. — Заменил Аристарховичато? Да, этот работничек получше будет!

— Лет на тридцать получше, — поддакнул Свинья, — и спереди номера на два.

Довольно усмехаясь, он погрузил на Татьяну складной стол, сам покатил впереди тележку с книгами. Татьяна плелась за ним, чувствуя себя штрейкбрехершей. Значит, из-за нее Аристарховича выпихнули с рынка. Старик вытеснил свою предшественницу, Татьяна — старика, а потом и на нее найдется конкурентка помоложе и погрудастее. Это было обидно, хотя она и сама не собиралась тут задерживаться.

Продавцы уже заполонили этаж. Распаковывали коробки, раскладывали столики, задевая друг друга и переругиваясь. Подросток лет пятнадцати лихо промчался на грузовой тележке, как на самокате, и колесом отдавил Свинье ногу.

— ..твою мать! — запрыгал на одной ноге оптовик.

Устаревшего глагола «еть» он не знал.

Татьяну это позабавило, но виду она не показала.

— Вот твое место, — объявил Свинья, подвозя тележку к незанятому метру у кафельной стены. — Смотри, после будешь делать все сама. — Он раскрыл столик, смахивающий на большой фанерный чемодан. — Видишь, на коробках написано: «Аристархович, столько-то книг».

А я пишу: «Таня». — Он зачеркнул «Аристарховича» и вывел ее имя. — Как закончишь, уложишь книги обратно, напишешь, сколько там осталось, ясно?

Татьяна кивнула.

— А ясно, так помогай, че стоишь-то!

Она послушно принялась драть ногтями коробки.

— Отвлекись. — Неутомимый Свинья дернул Татьяну за полу меховой жилетки, которую она специально для этого случая разыскала среди «дачных» вещей Змея. — На вот, возьми ценники, — он фамильярно сунул Татьяне в карман пачку пустых бумажек-самоклеек. — Цены написаны карандашом на титуле, открываешь книгу, смотришь, сколько она стоит, пишешь цифру на бумажку и приклеиваешь. Шевелись, не спи, а то как десять часов исполнится, народ валом повалит! Ладно, работай, если что — я на двести двадцать седьмом месте, это справа от тебя!

И Свинья испарился, шлепнув ее пониже спины и приклеив шлепком ценник. Начинается, подумала Татьяна. Одно она поняла сразу: возмущаться в ее положении не стоит, а то быстрехонько отправишься вслед за беднягой Аристарховичем.

Десять часов уже «исполнилось», и народ повалил.

У ее стола постоянно толклись человек пять-шесть: бабушки, желающие приобрести книжки в подарок любимым внукам, молодые мамы с детьми (охота же с ребенком на рынок тащиться!) и подростки, привлеченные «неподцензурным» «Хоттабычем», которого явно путали с «нецензурным». Увы, даже такого маленького контингента Татьяне хватало с лихвой, чтобы растеряться, разорваться и схватиться за голову. Кого-то она ненарочно обсчитала, и вышел скандал, какая-то бабулька сбила ее с толку, подсунув старую десятирублевку, получила на сдачу больше, чем заплатила, и, совершенно счастливая, затопала к выходу. Пока Татьяна ее догоняла, на прилавке стало меньше одним «Хоттабычем», но мальчишку-похитителя изловил сосед слева.