Книга Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

— Кто там?.. — прошептала я, приложив губы к Сашиному уху.

— Не знаю. Открылась входная дверь, — точно также ответил журналист и предложил на всякий случай разойтись по разным концам шкафа. Он также попросил отдать ему один из пакетов. Я отдала и сама тронулась в другом направлении, стараясь не создавать никакого шума. Притормозила у какого-то меха. Багиров что, шубы носит? Как Киркоров? По-моему, мужик в шубе — это извращение, но у богатых свои привычки.

Я присела на корточки. Шуба спускалась до пола. Ну ничего себе… Хотелось бы мне взглянуть на бывшего в этом наряде. Или тут свекровь свое барахло держит? Ей своей квартиры не хватает?

А в комнате уже слышались чьи-то шаги, причем довольно тяжелые. По-моему, так ходит Багиров. Но точно я не помнила: развелись-то мы давно. Хотя мужчина он крупный и грузный.

Шаги направились в сторону окна. Как бы мне хотелось сейчас выглянуть наружу! Но я предпочла сидеть, как мышка рядом с норкой (в смысле укрытием, а не мехом — этот имел гораздо более длинный ворс, чем норка. Послышался какой-то треск, потом еще. Трехэтажный мат. Багиров! Точно, голос бывшего мужа я узнала. Судя по смыслу высказываний, он был недоволен пропажей содержимого тайника и спешил сообщить об этом всему миру, к которому имел некоторые претензии.

Затем, опять же судя по звукам и личным комментариям, Алексей Владимирович стали вскрывать весь пол. Правда, быстро остановились: руки у него всегда росли из места, расположенного в задней части организма. В ярости Лешка направил какой-то тяжелый инструмент в зеркало, украшавшее шкаф-купе, в котором я находилась. Послышался звук падающих на пол осколков.

«К покойнику», — успела подумать я. С другой стороны порадовалась, что инструмент не пробил дверцу, не убил меня, не покалечил, и мое присутствие в комнате так и осталось для Лешки тайной.

Лешка продолжал материться, круша все вокруг. Э, да так он и до нас доберется! А как я смогу ему противостоять? Ведь при виде меня и тем более пакета в моих руках он ведь свернет мне шею…

Нет, пакет я успею куда-нибудь сунуть, под шубу, например. И вообще, пора мне в нее залезть.

Не боясь, что меня услышат снаружи, я проскользнула внутрь и притаилась. Как раз вовремя. Лешка отодвинул дверцу шкафа недалеко от того места, где я стояла, и, воя, как раненый слон, стал рвать с вешалок костюмы и сбрасывать их все на пол. Это я могла видеть в щелочку между полами шубы. Ну эти хоть не разобьются, подумала я, хотя, наверное, думать следовало о другом, например, о том, как я отсюда выберусь. В особенности, если Лешка найдет альпинистский крюк.

Хотя он вполне может решить, что грабители уже ушли — и крюк снимет. Как же я тогда выйду из квартиры?!

Мои размышления прервал робкий голос:

— Леша?

За ним последовал крик:

— Леша!!!

— Это ты, дура старая, все забрала?! — ответил яростным воплем Багиров. — Куда ты все дела?! Отвечай!

Сын обматерил родную мать последними словами. Ему с таким лексиконом не нефтяную компанию возглавлять, а под забором или в канаве валяться.

Свекровь уже вернулась с Кипра? Хотя я ведь не знала об ее точных планах…

— Лешенька, сынок, ты жив? — Надежда рыдала в голос. — Какое счастье! Но почему, почему ты обманул меня? Ты не представляешь, что я пережила! Я думала, что моя жизнь закончилась…

— И правильно думала, — резко оборвал сынок. — Зажилась ты на этом свете, дура старая! Давно пора на кладбище. Вот и похороним тебя вместо меня! Ты же меня в закрытом гробу хоронить собиралась? Сама в него и ляжешь.

— Леша, что ты такое говоришь?

Мне было ее искренне жаль и я с трудом сдержалась, чтобы не выскочить из шкафа и не высказать этому негодяю все, что о нем думаю. Но сдержалась. Чтобы меня тоже не положили в гроб на пару со свекровью. Или вместо нее.

— Леша, почему ты меня так ненавидишь? — тем временем спрашивала мать, продолжая рыдать. — Я же жизнь на тебя положила. Я все для тебя делала. Вся моя жизнь — для тебя. Ты помнишь, сколько раз я тебя выручала? Я же решала все твои проблемы. Я договаривалась со всеми. Да если бы не я, ты бы уже сгинул в тюрьме! Лешенька, сынок, скажи, что ты хочешь?

— Чтобы ты наконец дала мне жить моей жизнью! Чтобы ты в нее не лезла! Ты мне никогда не давала и шагу ступить без присмотра! Ты всегда указывала мне, что делать! Я в состоянии сам решить свои проблемы! А ты никогда меня и в грош не ставила! Ты всегда считала, что я ни на что не способен! А я способен! И теперь буду жить без тебя!

Судя по звукам, я поняла, что Надежда Георгиевна опустилась на пол. Затем она завыла — по-бабьи. Кто бы мог подумать?

А Лешка вбивал гвоздь за гвоздем в сердце матери. Это он скачивал деньги из «Алойла», и теперь у него на заграничных счетах накопилась уже кругленькая сумма, которой хватит на много лет. Но он не намерен на этом останавливаться. «Алойл» также будет его.

— Так он и так твой! — всхлипнула мать. — Твой он, Леша!

— Нет! Ты никогда не подпускала меня к руководству компанией, сама вела все дела. Ты не собиралась делать меня равным партнером, а только приказывала мне: здесь поставишь свою подпись, скажешь это и то тому-то, поедешь на презентацию, в баню и еще куда-то. Ты никогда не воспринимала меня, как равного. Мы никогда не были даже равными партнерами, да вообще не были партнерами! Ты считала меня ничтожеством. А я доказал, что могу отобрать у тебя «Алойл».

Далее Лешка сообщил, что в свое время нанял высококлассного хакера, который и помог ему собрать нужную информацию. Наняв еще одного специалиста, Лешка делал записи разговоров матери, так что знал, чем она занимается.

— Так это ты расстроил сделку с арабами? — воскликнула Надежда. Затем она назвала какие-то имена, которые я никогда не слышала.

Почему с арабами? У них же своей нефти навалом…

— Да, мама. Да! Но денежки за насосы — «Ах вот оно что!» — не ушли в никуда! Они упали ко мне на счет. Ты их не получила, а я получил. Вот так-то! И твоих последних гостей тоже я пристрелил! Как, достают тебя менты? Или тут, наверное, уже фээсбешники стараются? Это все я, мама, я!

— А Равиля Хабибуллина? — шепотом спросила свекровь.

— Ну, конечно! Какова была операция, а? Красотища!

— Боже, кого я родила? Кого вырастила?!

А Лешка продолжал рассказывать о своих подвигах. Их было много, и чаще всего я вообще не понимала, о чем идет речь. Но Надежда Георгиевна понимала все… Она то всхлипывала, то вскрикивала, то переходила на рыдание, то опять на вой. Несчастная баба!

Но затем в ней словно что-то щелкнуло — не зря же она столько лет управляла нефтяным концерном? Да и в советские времена получила неплохую закалку на партийной работе. Подобный опыт не проходит просто так.

— А как ты намерен возвращаться в стан живых? — Голос был спокойный, ровный. — Как ты это думаешь провернуть? Надеешься справиться без моей помощи? И ты уверен, что сможешь управлять «Алойлом»? Уверен, что его завтра не приберут к рукам Хабибуллины, москвичи или кто-то еще? Ты уверен, что Мурат Хабибуллин станет воспринимать тебя серьезно? У меня с ним была негласная договоренность, но я не уверена, что с тобой он вообще станет общаться.