Книга Навеки твоя - Кэтлин Харрингтон

Уолтер долго молчал, онемев от удивления и пытаясь прийти в себя после такого бурного проявления чувств.

— Миледи, — сказал он наконец своим скрипучим, срывающимся от волнения голосом. — Я бы с радостью отдал свою жизнь… — Он замолчал на полуслове, увидев, с каким недоумением смотрит на них маленькая Анжелика.

Стоило Франсин отойти от Уолтера, как к нему сразу же подбежала Люсия.

Осенив себя крестным знамением, эта миниатюрная итальянка бухнулась на колени перед великаном. Словно он священник, который держит в руках ларец с мощами какого-нибудь знаменитого праведника. Взяв его мозолистую, покрытую шрамами руку, она приникла губами к его крючковатым, заскорузлым пальцам.

— Mille graziel, — сказала она и добавила по-английски с сильным акцентом: — Тысячу благодарностей.

Глаза Уолтера округлились от удивления. Он явно не ожидал, что ему будут поклоняться, словно священной иконе.

Шотландцы наблюдали за этой сценой, затаив дыхание. Они все как один были уверены, что синьора Грациоли ненавидит их лютой ненавистью.

Увидев идущего к нему Колина, Кинрат отошел немного в сторону, чтобы переговорить с братом наедине.

— Что нам делать с ранеными? — шепотом спросил Колин.

Уперев руки в боки, Кинрат осмотрел дорогу, которая была устлана мертвыми телами.

— Вы уже всех допросили?

Колин кивнул.

— Они — шотландские наемники, — сказал он. — Их капитан был единственным человеком, который знал того, кто их нанял.

— Где капитан?

— Ты убил его, — пожав плечами, ответил Колин. — Вон там, на дороге, валяется его голова.

— Черт!

— Что нам делать с остальными?

— Добейте тяжелораненых. Нет смысла продлевать их предсмертные муки. Тех, кого еще можно спасти, положите на дорогу. Тот солдат, который удрал в лес, наверняка вернется сюда, как только мы уедем.

Повернувшись, Кинрат с удивлением увидел, что Франсин стоит возле него и внимательно прислушивается к разговору.

Вглядываясь в лицо этого мужественного и отважного воина, Франсин почувствовала, как к горлу подступает ком. Он подарил ей нежный, теплый взгляд, не подозревая, что в ее душе сейчас все перевернулось и она посмотрела на него другими глазами. Франсин окончательно уверилась в том, что этот человек не сможет убить раненого солдата. Даже если этот солдат его враг.

— По коням, — приказал Кинрат своим соплеменникам. — Я уверен, что этот трус вернется и приведет с собой подмогу. Поэтому нам лучше поскорее убраться отсюда.

Город Йорк

Северный Йоркшир, Англия

Летом дни длинные, поэтому отряд, несмотря на то что им пришлось принять жестокий бой на Великом Северном пути, приехал в Йорк сразу после наступления темноты. Когда они въезжали в крепость через Миклгейтские ворота, светила полная луна, заливая город ярким серебристым сиянием.

Путники не стали пробираться к замку герцога Нортумберленда сквозь лабиринт узких и извилистых улочек Йорка. Лахлан повел свой маленький отряд прямо к гостинице, которая называлась «Кабанья голова». Здание этой гостиницы примыкало к крепостной стене города.

Один из скаутов, которых Лахлан выслал вперед, арендовал для них всю гостиницу на время их пребывания в древнем городе-крепости. Сделано это было в целях безопасности: графу очень не хотелось снова угодить в засаду.

Посмотрев на прекрасную спутницу, которая ехала рядом с ним, Кинрат улыбнулся. Они не разговаривали друг с другом с тех пор, как покинули замок Понтефракт. И вот после схватки с вооруженными наемниками на дороге, ведущей из Тедкастера в Йорк, лед в их отношениях наконец растаял.

Всю дорогу до самого Йорка Франсин ехала рядом с ним. Когда они останавливались на привал, она постоянно трогала его за руку, как бы желая убедиться, что он рядом и они с дочерью в полной безопасности. Она все время следила за Анжеликой, ни на минуту не выпуская ее из поля зрения.

— Прости меня за то, что я весь день ходила за тобой как приклеенная, — стала извиняться Франсин, когда их лошади, громко стуча копытами по булыжнику, въехали в огромный внутренний двор гостиницы.

— Можешь ходить за мной сколько угодно, — сказал он. — Если хочешь, можешь даже залезть ко мне в спорран[16].

— Какой ужас! — воскликнула она со смехом. — Тебе бы, наверное, хотелось, чтобы я была размером с куклу и ты мог бы доставать меня из своей сумки и играть со мной, когда тебе захочется.

После этих слов у него загорелись глаза и он улыбнулся ей своей чарующей, дразнящей улыбкой.

— Именно так я себе и представляю настоящий рай, любимая, — сказал он.

— Как тебе не стыдно! — возмутилась она. — Ты же знаешь, что я совсем другое имела в виду.

Франсин посмотрела на гостиничную вывеску с кабаньей головой и вздохнула.

— Как бы мне хотелось поскорее забраться в постель, — сказала она.

— И мне, мамочка, — поддержала ее Анжелика. — Ты разрешишь мне сегодня спать с тобой? А то я опять буду думать, что в шкафу сидит злая колдунья, и мне опять будут сниться страшные сны.

— Ты можешь лечь со мной, дорогая, — сказала ей Франсин. — А когда заснешь, я перенесу тебя в твою кроватку. Если ты вдруг проснешься среди ночи, не пугайся. Синьора Грациоли будет спать рядом с тобой.

Посмотрев на Кинрата, Франсин быстро отвела взгляд. В его глазах она увидела такое страстное, такое неуемное желание, что оно буквально захлестнуло ее. Она никак не могла понять, почему ее так непреодолимо тянет к этому мужчине, почему она так хочет его.

Спешившись, он снял Франсин с ее норовистой лошади.

— Надеюсь, что сегодня ночью рядом с тобой буду спать я, — прошептал он ей на ухо.

Улыбнувшись и ничего не ответив, женщина покачала головой и отвела глаза. Однако снова посмотрев на горца, она увидела на его лице довольную улыбку.

Кинрат, похоже, решил, что молчание — знак согласия.

Ведь она не сказала ему «нет».

К полуночи в «Кабаньей голове» все стихло. Родственники Мак-Рата рассредоточились по всей гостинице: некоторые расположились на ночлег в конюшне, остальные у входной двери и на всех лестничных площадках трехэтажного дома.

Франсин, ее дочери и няне отдали в полное распоряжение верхний этаж. Эти апартаменты хозяева обычно сдавали богатым господам — своим постоянным клиентам.

Уолтер, как всегда, охранял Анжелику, расположившись в ее спальне. Синьора Грациоли, которая раньше молча терпела его присутствие, теперь весело болтала с ним по-итальянски, показывая, куда нужно поставить багаж малышки, а куда ее собственный. Родди занес вещи своего господина в свободную комнату и пошел к Колину, чтобы помочь расставить караульных, которые должны были заступить в дозор первыми.