Книга Аметистовый венец - Мэгги Дэвис

Констанс наблюдала за ним с внезапно возродившимся вниманием. Они не раз отрабатывали все это на репетициях.

«Смотри на меня, – наставлял он, – и повторяй то, что я делаю».

Вопя от притворной боли, потешая развеселившуюся публику, Сенред вертелся волчком на одном месте. Выбиваясь из-под красной шапочки, его золотистые волосы развевались по воздуху.

Констанс уже видела его в роли шута, когда он поддразнивал короля Генриха. Теперь она наблюдала за ним как зачарованная. Остановившись, Сенред хмуро уставился на веселящихся зрителей. Несколько мгновений, упершись руками в бока, он грозно взирал на них, затем показал им свой громадный кулак.

В ответ ему раздался новый взрыв смеха. Констанс выправила жердь на плечах. В то время как она могла лишь неловко исполнять второстепенную роль, подыгрывая своему партнеру, оказалось, что Сенред полностью владеет всей аудиторией. Он как будто излучал какую-то могучую энергию, способную подчинить себе зал. Это был золотоволосый повелитель Смеха, великолепный бог Озорства. У нее было странное впечатление, что он может выкинуть все, что угодно, абсолютно все, и это им понравится.

Сенред приблизился к ней.

– Глупый осел, ты разрушил мою свинарню! – завопил он и показал на пол. – Положи бревно сюда.

Констанс повернулась, чтобы посмотреть, куда он показывает. И, поворачиваясь, со всего размаху ударила его жердью по голове.

Удар получился настоящий. И от этого удара Сенред опрокинулся навзничь.

Отшвырнув жердь, она подбежала к нему и бросилась на колени.

– Сенред!

Его глаза были закрыты, он лежал без малейшего движения. Боже, что она натворила!

– О Святая Дева, спаси его!

Открыв один глаз, Сенред подмигнул. В ушах у них не смолкал вой собравшихся.

– Ступай к главному столу, – сказал он одними губами. – Я пойду за тобой.

Стоя на коленях, Констанс отупело смотрела на него. Она едва расслышала то, что он сказал.

– Констанс, иди, – настойчиво повторил он.

Констанс, все еще ошеломленная, поднялась. На самом деле он не ранен, это все притворство, сказала она себе. Однако сомнения все еще не покидали ее.

Она оглянулась. Аристократы, сидящие за столами, держась за бока, просто задыхались от смеха. Констанс нерешительно взглянула на подмостки. Нет, она должна сделать то, что он велел: от этого зависит слишком многое.

Ее рыцари наверняка уже дожидаются момента, чтобы напасть на приспешников Клеров, Роберта Фицджилберта и ее злосчастного сводного брата.

Прямо к Жюльену она и направилась. Сенред поднялся и последовал за ней, вращая дубовой жердью, как палицей, и угрожая ей ужасной местью, когда поймает. Краешком глаза Констанс видела высокого мужчину в белом плаще с повязкой на лице, который двигался ей навстречу.

Это был Эверард.

За ним следовал и констебль Лонспре, вооруженный и облаченный в доспехи.

Когда они встретились перед высоким столом, Эверард подхватил Констанс и поставил ее на стол. Она отбросила ногой подвернувшиеся тарелки и чашки.

Первым делом Констанс скинула с себя соломенный парик. Толпа все еще смеялась и вопила, считая, что представление продолжается.

Констанс постаралась прочнее утвердиться на столе и громким голосом закричала:

– Слушайте все! Я Констанс, графиня Морле!

Ее голос потонул в общем шуме. Управляющий Пьер де Жервиль вскочил со скамьи и бросился к ней, чтобы стащить со стола. Жюльен, все еще весело улыбаясь, смотрел на нее. Сидевший рядом с ним Роберт Фицджилберт, провозглашая тост, поднял кубок с вином.

Эверард с обнаженным мечом, прихрамывая, подошел к столу на возвышении. Тут же к нему присоединился и констебль. При виде грозного начальника рыцарей Морле толпа опомнилась и затихла.

– Клянусь распятым Христом, это привидение! – вскричал Роберт Фицджилберт и тут же лишился сознания.

Все, кто сидел за главным столом, поднялись и с криками и воплями стали, топоча, спускаться с подмостков. Рыцари Морле с грозным ревом вскочили со своих мест. Кто-то распахнул двери в задней части дома, и внутрь ворвалась толпа простолюдинов, вооруженных косами и мотыгами.

Констанс пристально смотрела на Жюльена. Откинувшись на скамье, он сидел, не двигаясь.

– Ну и что ты хочешь сделать со мной? – крикнул он. – Убить?

Убить его? Она вспомнила о кинжале, который подарил ей Сенред. Всей душой ненавидя Жюльена, хорошо помня его вероломство и измывательства над ней, это подлое стремление отобрать у нее поместье, она все же не находила в себе сил пустить в ход это оружие.

Констанс облизнула губы, не зная, что делать. Перед ней Эверард неловко, левой рукой, отбивался от одного из вражеских рыцарей. Двое его верных подчиненных кинулись ему на помощь.

Рыцари Клеров, забаррикадировавшись за козлами в центре зала, оказывали упорное сопротивление, раздавались крики, стоны, звон мечей и треск ломаемой мебели.

С бьющимся сердцем Констанс попыталась найти взглядом Сенреда.

Но его нигде не было видно.

Так перестань же себя

И меня причитаньями мучить,

Не по воле своей плыву в Италию я.

Вергилий, «Энеида»[10]

27

Баркас графа де Суйи, груженный продовольствием, медленно поднимался по извилистой Сене вдоль ее уже зеленеющих берегов, идя то под парусами, если был попутный ветер, то на веслах, если стоял полный штиль.

В Сен-Жерменском лесу в корму им подул устойчивый восточный ветер, и впервые за этот день они подняли паруса. Команда отдыхала, наблюдая за проплывающими мимо восточными краями нормандских владений английского короля Генриха.

Сенред, отрабатывавший свой проезд, сидя на веслах, снял с себя кожаную куртку, откинулся на спинку скамьи и наслаждался солнечным теплом.

Весна чувствовалась во Франции гораздо сильнее, чем в Англии. Судя по виду диких яблонь, растущих вдоль берегов, можно было ожидать, что через несколько дней они уже зацветут, а озимые взошли по колено.

Небольшой пузатый баркас медленно полз по реке, покачиваясь на потоках тающей воды, сбегающих со снежных гор. Курс его лежал на восток. От весенних ручьев река приобрела мутно-коричневый цвет. Такая вода была непригодна для питья. Каждое утро кок зачерпывал ее ведром и тут же с проклятьями выплескивал обратно. Команда пила воду, предусмотрительно запасенную еще в Руане.

Закрыв глаза, Сенред подставил лицо солнцу. Он знал, что они уже недалеко от Парижа. По обеим берегам чернели остатки домов, спаленных во время сражений предыдущим летом. Наступление тепла должно было принести с собой возобновление этих сражений.