Книга Первое дело слепого. Проект Ванга - Андрей Воронин

– Точно сказать не могу, – задумчиво разглядывая спрятанную под темно-коричневой, цвета сургуча, целлофановой оберткой пробку, проговорил сосед, – но похоже, что да.

Он зачем-то провел подушечкой большого пальца по торцу закупоренного горлышка и аккуратно поставил бутылку обратно в тумбочку, сразу же прикрыв дверцу. В то же мгновение в палату заглянула дежурная сестра и позвала их принимать лекарства. Когда дверь закрылась, Баркан с уважением покосился на соседа, гадая, что у того лучше развито – интуиция или слух? Сам Баркан шагов медсестры не слышал, поскольку она в своих тапочках на резиновой подошве передвигалась практически беззвучно. Конечно, сейчас было время приема лекарств, но, когда лез в тумбочку за коньяком, сосед об этом даже не вспомнил…

В мозгу Игоря Баркана немедленно родилась свежая, оригинальная идея: а что, если этот парень – экстрасенс? Конкурент Грабовского, досадивший всемогущему Б.Г. настолько, что тот избавился от него вот таким нетрадиционным способом – лишил памяти…

Эта мысль немедленно вызвала целый рой ассоциаций с книгами и фильмами в стиле «фэнтези»: поединки чародеев, схватки не на жизнь, а на смерть, брызжущие голубыми молниями магические кристаллы, извергающие зеленое пламя посохи… Именно эти красочные ассоциации лучше любых доводов убедили Баркана в том, что его версия яйца выеденного не стоит, – слишком уж все это было вычурно и неправдоподобно. Человеку с деньгами, каким является Грабовский, доступна масса куда более простых и надежных способов убрать с дороги конкурента…

Шаркая тапочками, они добрели до сестринского поста и получили по пластмассовому стаканчику с таблетками и еще по одному – с водой. Дождавшись момента, когда сестра на него не смотрела, Баркан высыпал таблетки на ладонь и спрятал в карман, после чего лихо, как водку, выпил воду и торжественно опустил оба пустых стаканчика на поднос. Что сделал со своими таблетками сосед, он не видел, потому что сначала наблюдал за сестрой, а потом кривился и плевался: в стаканчике, который он так залихватски осушил, вместо воды оказался раствор хлористого кальция для укрепления костей, а хлористый кальций – это не компот.

Сосед, в отличие от него, оказался более внимательным и, когда они рука об руку тронулись в обратный путь, спросил:

– А ты зачем таблетки припрятал?

– Не люблю я эту химию глотать, – все еще морщась и отплевываясь, ответил Баркан. – Тем более когда толку от нее никакого. Я ведь знаю, что они мне дают. Так, лишь бы галочку поставить: дескать, проведено медикаментозное лечение… По принципу «не навреди». Ну, и снотворное – слабенькое, впору грудным детишкам прописывать.

– Ты так хорошо в этом разбираешься?

– Более или менее, – небрежно, с видом знатока сказал Баркан, но тут же усовестился и признался: – Это потому, что у нашего шефа жена – провизор. Знаешь, кто такой провизор? Главное, не путать с прозектором. Не путаешь? Гений! Ну вот… Мы в редакции, когда заболеет кто-нибудь, сразу к ней обращаемся – она и диагноз поставит, и лекарство выпишет не хуже любого врача. Образование-то у нее высшее медицинское, котелок варит, да и опыт – о-го-го!.. Только по закону не имеет права медицинской практикой заниматься, а зря. Ну, и сам же знаешь: с грамотным человеком разок-другой поговоришь, глядь, чего-то по верхам и нахватался. Начинаешь хотя бы понимать, что тебя глотать заставляют.

– Ага, – кивнул сосед. – Провизор, значит? Да, хороший провизор – это звучит гордо.

По дороге они заглянули в туалет, чтобы выкурить по сигаретке (угощал, естественно, Баркан); Игорь заодно помочился, чтобы, как он выразился, освободить место внутри. Пока он этим занимался, а потом мыл руки с хозяйственным мылом, сосед расспрашивал его о красногорском житье-бытье с заинтересованным видом человека, который, оказавшись буквально без штанов выброшенным на необитаемый остров, не рвет в отчаянии волосы и не бегает по берегу, как дурак, потрясая кулаками, а деловито прикидывает, как ему устроить свою дальнейшую жизнь. Уловив в его расспросах эти деловые, заинтересованные нотки, Баркан про себя восхитился мужеством соседа и пообещал себе, что постарается этому парню помочь. Он ведь явно заслуживает большего, чем перетаскивание тяжестей на рынке, а на большее ему рассчитывать трудно ввиду отсутствия документов. Считается, по крайней мере официально, что в такой ситуации следует обратиться к ментам, в паспортный стол, чтобы выдали какое-никакое, пусть временное, но все-таки удостоверение личности. Но менты ему, естественно, ничего не выдадут, и их можно понять: чтоб выдать человеку бумагу с печатью, надо как минимум знать, кто он такой. Пускай хотя бы скажет: я, мол, Иванов или, там, Сидоров из деревни Дуболомовка Забубенского района Энской области. Тогда его слова можно будет не торопясь, в установленном порядке проверить и, если окажется, что он не соврал и в действительности является Ивановым-Сидоровым, уроженцем названной местности, выдать ему паспорт – естественно, за соответствующую плату. Но, поскольку ни Ивановым, ни Сидоровым, ни хотя бы Кацнельсоном сосед Баркана назваться не может, установить его личность не представляется возможным. Мало ли кто он такой! Может, беглый преступник, или нелегальный иммигрант, или вообще резидент иностранной разведки! Этак завтра в паспортный стол заявится какой-нибудь инопланетянин и потребует выдать ему российский паспорт!

Тут мог бы помочь шеф с его многочисленными и весьма полезными знакомствами. Но это его, шефа, знакомства, его связи, на установление которых потрачено много времени и усилий, и только ему решать, напрягаться ли ради никому не известного бродяги. Потому-то Баркан и промолчал, не стал давать вслух никаких обещаний, а просто решил для себя: «Сделаю все, что смогу».

Поскольку такой барской роскоши, как полотенце или хотя бы туалетная бумага, в здешнем сортире не наблюдалось, Баркан вытер руки полой своей спортивной куртки, и, покинув прокуренный кафельный закуток, они с безымянным соседом возобновили движение к своей седьмой палате. С удобством разместились на кроватях; Баркан полез за бутылкой, но ребра тут же дали о себе знать, и он, крякнув от боли, замер в неудобной позе, сильно подавшись вперед, с вытянутой рукой. Сосед немедленно вскочил, помог ему разогнуться и подложил между спиной и стенкой подушку.

– Сиди, – сказал он, – я сам открою.

Вынув из тумбочки припрятанную бутылку и вооружившись штопором, он опять уставился на прикрытый круглой нашлепкой из золотистой фольги торец пробки.

– Что ты там увидел? – не выдержал наконец Баркан.

Сосед встрепенулся, будто слова корреспондента его разбудили.

– Что? Нет, ничего. Просто хотел прочесть название завода.

– На этикетке, – посоветовал Баркан. – А зачем тебе завод?

– Чтобы понять наконец, в какой области я нахожусь, – признался сосед, вгоняя штопор в пробку прямо сквозь фольгу. – Потому что поселок с таким названием, как ваш, может располагаться где угодно – хоть в Бурятии, хоть в Калмыкии, хоть на Сахалине.

– Ну-ну, – немного обидевшись за родной поселок, сказал Баркан. – Какой еще Сахалин, какая Бурятия? До Вязьмы меньше ста километров, а он – Калмыкия…