Книга Леди Удача - Бетина Крэн

— Это принесет удачу, приворожит везение, это самая лучшая примета. Разве ты сама не чувствуешь, как это хорошо? — шептал он.

Это было и правда очень хорошо. Веточка покружила вокруг ее грудей с умопомрачительной медлительностью, затем спустилась в ложбинку между ними, заскользила по ребрам к талии. Было щекотно, и она завозилась. Он засмеялся, навалился на нее грудью, затем его мускулистое бедро придавило ее ногу. Щекочущее ощущение пробежало по ее бедру, голени, спустилось к стопе. Он сменил положение, и веточка пустилась путешествовать по ее телу с другой стороны, дошла до пальцев ноги, затем отправилась в обратный путь.

Чарити медленно открывалась навстречу мужу, который все дразнил ее, манил щекочущей веточкой. Наслаждение разливалось по коже, бежало по нервам, собиралось, как в фокусе, в средоточии ее женственной плоти. Глаза ее сами собой закрылись. Веточка все щекотала в завитках волос, двигаясь ровно столько, чтобы разгоралось наслаждение в нежных, влажных коралловых глубинах.

Чарити чувствовала, что тело ее вот-вот содрогнется, что возбуждение становится невыносимым и требует исхода. Мышцы ее напряглись, тело выгнулось, задвигалось ритмично, умоляя о вторжении, которое положит конец этой сладостной пытке.

— Прошу тебя, Рейн… пожалуйста… прямо сейчас… — прошептала она, вцепилась в его плечи и потянула к себе, не в силах более ждать соединения, которого так жаждали оба. Она застонала тихонько, когда он навалился на нее и его жаркая плоть проникла внутрь. Обхватила его крепче, приникла к нему, наслаждаясь его силой, крепостью, его могуществом, теперь переполнявшими ее.

И началось ночное волшебство, тела их задвигались, заработал ткацкий станок, продолжая все тот же узор, так, будто и останавливался-то всего на мгновение. Границы между ею и им размывались, они сливались воедино, и ходили туда-сюда станины с безупречной синхронностью, с натянутой пряжей двух существ, создавая неразрывную ткань. Они отдавались друг другу безоглядно, забыв обо всем остальном.

Они достигли пика страсти одновременно и взмыли на волне наслаждения, которое стало слишком огромно для того, чтобы человеческое существо способно было вместить его. Он врезался в глубины медового жара ее тела. Она впитывала его, втягивала в себя его пыл, его страстность. Принимала его бронзовую властность, собственнические инстинкты и отвечала на его желание, предъявляя права на него… становясь с ним единым существом.

Все завершилось ослепительно белой вспышкой, в которой слились и достигшие апогея чувственность их тел, и жар их сердец. Звуки. Краски. Все перестало существовать для них, только осязание раздвинулось до бесконечности… до самых пределов бытия. И в этом бескрайнем океане чувственности вспыхнули яркие, какие бывают только во сне, краски и слились в радужные потоки восприятия.

Это было восхитительно! Чарити прижалась к мужу, потерлась мокрым от пота лицом о его плечо, наслаждаясь сладостной истомой. Все напряжение, все усилия недавних минут были позади, их словно смыло, и вместо них нахлынуло тепло, пропитавшее ее до самых глубин. Это было не изнеможение; это было удовлетворение… ощущение полноты бытия, совершенно новое для нее. Она посмотрела в довольное, смягчившееся лицо Рейна и поняла, что муж смотрит на нее с точно таким же радостным изумлением, которое испытывала она сама. Она словно парила в воздухе… поднималась выше и выше на крыльях освобожденного чувства.

— У меня такое ощущение, будто я могу взлететь, — прошептала она.

Что-то всколыхнулось в глубинах его светло-серых глаз. Он поцеловал ее в кончик носа, в нацелованные, красные, как вишни, губы.

— И у меня такое же чувство… Будто я могу сдвинуть горы, осушить океаны… — Он повернул ее к себе и зажал одно ее колено между своих ног. Никогда прежде не знал он такой полноты жизни, как сейчас. Это от его любовных ласк на ее лице появилось такое мечтательное выражение, а разгоряченное тело так засияло. Ее дивные светло-карие глаза, глубокие, как озера, смотрели на него, и затрагивали в его душе какие-то струны, и пробуждали в нем чувства, которые он никогда не связывал с актом любви.

— Боже мой, я ведь только что любил тебя, но по какой-то непостижимой причине опять жажду твоего тела. Мне хочется наслаждаться тобой, ангел мой, трогать тебя, целовать снова и снова.

Она только кивнула в ответ, но взгляд ее был более чем красноречив. Он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее растрепанные волосы, на самом затылке. У ее кожи был сладостный вкус, с чуть заметным привкусом соли.

— А ты знаешь, что это очень хорошая примета — если жених в первую брачную ночь целует невесту вот сюда? Да-да, так оно и есть. — И он коснулся губами ее груди сбоку. — И сюда… — Губы его приблизились к соску. — А уж сюда… это само собой разумеется.

Один поцелуй вел к другому, и она сама не заметила, как оказалась вся осыпана поцелуями, и только смеялась, слушая, как он с серьезным видом перечисляет все места на теле невесты, которые всякому жениху следовало перецеловать на счастье. Он целовал и покусывал и нашел у нее восхитительно чувствительное место на изгибе талии, от одного прикосновения к которому она сразу так и изогнулась.

— И бока… бока — самое что ни на есть благоприятное место… и пупок… и восхитительные мочки ушей… и ямки под коленями… Какие у тебя дивные колени! Такие чувствительные. Не вертись, Чарити. И пальцы ног… очень везучее место. — И с лукавой усмешкой он принялся легко покусывать подушечки пальцев ее ног.

— Ой, Рейн, прекрати — щекотно же!

Он ухмыльнулся, толкнул ее обратно на постель и продолжил искать счастливые места на внутренней стороне ее ноги.

— И ты подумай, ведь это еще только с одной стороны тебя! — И он двинулся выше, покрывая ее поцелуями. — Жених, который доберется сюда, может считать себя счастливейшим из смертных…

— Рейн, ой! — Она завертелась всерьез, сообразив, куда должно привести это путешествие по ее телу ради обретения благодетельной удачи. — Рейн, не станешь же ты…

Он поднял голову и насмешливо поиграл бровями.

— Не стану, говоришь? Сейчас сама увидишь, как я не стану! — Он с вызовом засмеялся, а она ахнула и покраснела как маков цвет. — А впрочем, ты лучше не смотри, ангел мой. Закрой глаза и ощущай. — Но у Чарити был такой перепуганный вид, что он решил отменить первоначальный план. — Доверься мне, ангел мой. — Усмешка его смягчилась, стала ласковой. — Я не стану делать ничего, что могло бы показаться тебе постыдным. Закрой глаза и позволь мне любить тебя.

На лице ее промелькнуло сомнение, однако она подчинилась. Чувствуя, как напряжены ее ноги, он улыбнулся и продолжил покрывать поцелуями ее бедра, медленно продвигаясь вверх, обогнул покрытый пушком бугорок между ног и принялся целовать прекрасный живот. Она сразу же расслабилась. Она доверилась ему… а он честно выполнил обещание. И когда он приподнялся, готовясь лечь на нее снова, она встретила его счастливой улыбкой.

Двигаясь медленно, но со все большей силой, он соединил их тела в одно. От ее расслабленности не осталось и следа. Возбужденная его игрой в счастливые поцелуи, она откликнулась мгновенно. Мышцы его широких плеч играли, тело напрягалось. И он, и она были так сосредоточены на акте любви, что чувственность их поднялась до нового уровня. Влажный жар его губ, впивающихся в ее рот, плавная ритмичность движений словно врезывалась — глубоко, навсегда — в ее взбудораженный ум.