Книга Слепой. Танковая атака - Андрей Воронин

– То есть дело сделано, Кулешова можно паковать, – все тем же странным, полным сомнения тоном констатировал Федор Филиппович. – Да ты прямо волшебник!

– Ага. Старик Хоттабыч. – Глеб выдернул из накладной бороды длинный синтетический волос и разорвал его пополам. – Трах-тибидох-тибидох…

– Только мусорить у меня в машине не надо, чародей, – предупредил генерал.

– Да какой там чародей, – пряча обрывки в карман пиджака, вздохнул Сиверов. – Я, как и вы, в чудеса не верю, а легкость, с которой мы втроем обстряпали это непростое, с какой стороны ни глянь, дельце, действительно, отдает мистикой. Отсюда у меня возник вопрос: а с чего, собственно, все это началось? Откуда стало известно о танках, которые вез в Африку Пагава?

– Хороший вопрос, – кивнул Федор Филиппович. – Я его ждал и был бы чертовски разочарован, если бы ты его не задал. Отвечаю: информация поступила из анонимного источника и была довольно расплывчатой, предположительной. Кто-то позвонил в общественную приемную из уличного таксофона и скороговоркой сообщил, что на таком-то судне, стоящем под погрузкой там-то и там-то, возможно, попытаются контрабандой вывезти из страны серьезную партию бронетехники. Удержать абонента на проводе не удалось, он сразу повесил трубку и скрылся. Анализ голоса показал, что он был искажен с помощью какого-то электронного устройства, так что эксперты даже не смогли определить, мужчина звонил или женщина. Именно из-за гадательного характера поступившей информации я отправил туда не группу захвата, а тебя.

– Так я и думал, – сказал Глеб. – И не спрашивайте, почему. Почему-то. Странности в поведении людей, занимающихся контрабандой тяжелой бронетехники, сами по себе не возникают, они должны иметь серьезные причины.

– Рад, что ты это понимаешь. – Генерал бросил взгляд в зеркало заднего вида и досадливо крякнул. – Ну и рожа… Я вижу, это дело уже не кажется тебе таким пустячным, как раньше. А чтобы окончательно привести тебя в чувство и наставить на путь истинный, сообщу одну новость. Вчера вечером, сразу после твоего визита на полигон, в общественную приемную опять поступил анонимный звонок. На этот раз информация была вполне конкретной, аноним указал точное количество и даже марку танков, назвал промежуточную станцию – Москва-Сортировочная, – откуда груз вместо производственной базы фирмы «Спецтехремонт» должен уйти налево…

– Так прямо и сказал: «Спецтехремонт»?

– Он сказал не только это. Степень информированности у этого стукача-невидимки настолько высока, что он назвал даже человека, ответственного за подготовку и проведение сделки. Семибратов Николай Федорович, бывший подполковник ГРУ, находившийся в международном розыске по подозрению в причастности к нелегальной торговле оружием, – тебе это никого не напоминает?

– Даже не знаю, что сказать, – помолчав, произнес Сиверов.

– Вот и не надо ничего говорить, – ответил Федор Филиппович. – Все, что ты можешь сейчас произнести, я сам могу тебе пересказать практически слово в слово. Это версии, причем простенькие, лежащие на поверхности. А нам нужна полная определенность. Работай, Глеб Петрович. И внимательно смотри вокруг. Сдается мне, что в этом деле орудует какая-то третья, неизвестная нам заинтересованная сторона.

– Похоже на то, – вздохнул Сиверов.

Он поправил парик и соломенную шляпу, прихватил кошелку с продуктами и, заранее кряхтя, со стариковской медлительностью неуклюже полез из машины. Он уходил, не оглядываясь, ковыляя и постукивая тростью, легкий ветерок играл его длинными седыми космами и путался в бороде. Пройдя шагов двадцать, он остановился, медленно наклонившись, поставил кошелку на землю, переложил трость из левой руки в правую, а левой, снова мучительно медленно нагнувшись, взялся за ручки кошелки. Наблюдая за ним, Федор Филиппович почувствовал, как начала ныть его собственная поясница.

– Обормот, – сердито сказал он и повернул ключ зажигания.

Глава 16

Старик, издалека неотличимо похожий на сильно опустившегося Льва Толстого, снова появился в поле зрения Анатолия Степановича и Белого, возвращаясь из магазина. Тяжело опираясь на свою палку, он едва волок кошелку со скудной провизией – двумя бутылками кефира, пачкой овсяных хлопьев и половинкой батона. Доковыляв до подъезда, старец поковырялся в кнопочной панели электронного замка и скрылся внутри. Мотоцикл Семибратова он опять обошел стороной, как будто опасаясь, что тот самопроизвольно заведется и поедет, а то и, чего доброго, укусит.

– Вот жизнь, – сочувственно вздохнул Белый. – Чем так жить, лучше умереть молодым.

– Могу устроить, – с готовностью пошел навстречу его пожеланию Мордвинов.

– Ну, нет. – Белый коротко хохотнул. – Годиков до сорока я бы еще пожил.

– Некоторые утверждают, что в сорок настоящая жизнь только начинается, – просветил его Анатолий Степанович. – И я с ними целиком и полностью согласен. Так что не торопись, Алексей, твое тебя не минует.

В окошке третьего этажа зашевелилась занавеска. Мордвинов поднес к глазам бинокль и увидел Семибратова, который опять нагишом торчал в окне и курил в форточку, время от времени делая глоток из бокала с красным вином.

– Видал? – кивнув в ту сторону, сказал Мордвинов. – Ему ведь уже хорошо за сорок, а он, гляди-ка, цветет и пахнет. Живет полной жизнью и ни о чем не беспокоится. Знаешь, как говорили римские стоики? Что мне смерть, говорили они; пока я жив, смерти для меня не существует, а когда она придет, меня здесь уже не будет. Вот именно так и живет объект нашего с тобой наблюдения.

– Сука он, а не объект, – с ненавистью проворчал Белый.

– Понимаю, ты его не любишь, – усмехнулся Мордвинов. – И даже знаю, почему. Ваш фокус с грузовой платформой он раскусил играючи, что лишний раз подтверждает мои слова: он очень опасен, потому что далеко не дурак. Мне он тоже не нравится, но злиться на него бесполезно и глупо. Негативные эмоции разрушают психику, а это на руку как раз тому, на кого ты злишься. Гораздо умнее и продуктивнее держать себя в руках и спокойно делать свое дело. В данном случае, если ты до сих пор не понял, наше дело – вырыть яму максимально возможной глубины и спихнуть в нее нашего приятеля.

– Правда? – оживился Белый.

– А ты думал, мы сюда приехали воздухом подышать? Так на полигоне его больше, и он не в пример чище, чем тут.

Вдоволь наглотавшись дыма, Семибратов отошел от окна.

– Дать бы ему по кумполу, и все дела, – агрессивно произнес Белый.

– Как Решету? – с усмешкой подсказал Мордвинов. – Это тебе не твой приятель. Вряд ли он станет ждать, пока ты дашь ему по кумполу. Как он стреляет, ты видел, и жив он до сих пор наверняка только потому, что привык стрелять первым. И надень-ка ты, братец, шапку, а то твоя блондинистая шевелюра на весь двор отсвечивает. Чует мое сердце, ждать нам осталось недолго.

Он как в воду глядел: Белый едва успел отыскать в захламленном бардачке и натянуть на голову выгоревшее красное кепи, когда дверь подъезда отворилась, и оттуда вышел Семибратов. Легко, чуть ли не вприпрыжку сбежав с крыльца, объект наблюдения оседлал своего железного Росинанта, напялил на голову немецкий танковый шлем, снял мотоцикл с подножки, пятясь, выкатил его на дорогу, пнул стартер и укатил, оглашая двор злобным густым ревом мощного заграничного мотора.