Книга Унесенные магией - Алексей Замковой

— Вперед, что встали! — послышался голос Ламила. Не крик, как обычно, а этакий настороженный рык.

— Говорят, впереди на кого-то из баронских какая-то птица напала, — обернувшись, прошептал идущий впереди Робан. — Тоже зубастая.

— А я слышал, — присоединился к разговору Навин, — что та птица выглядела так, словно уже не первый год дохлая.

— Врешь! — прогудел из-под своего шлема Молин. — Как может напасть что-то дохлое?

Сзади тоже стали перешептываться. Передают дальше то, что услышали от нас. Я усмехнулся. Не удивлюсь, если последние ряды уже услышат, что на того баронского напало какое-нибудь огромное клыкастое чудище.

До вечера никаких больше происшествий не было. Просто шли по лесу. Но когда начали спускаться сумерки, я чувствовал себя так, словно весь день сражался. Постоянное напряжение и ожидание еще какой-нибудь пакости измучило меня — да и не только меня — почище любой битвы. Даже не знаю, обрадовался я, когда мы вышли на большую, заросшую травой поляну и был объявлен привал, или расстроился от этого. С одной стороны, я устал. Но с другой — выйти поскорее из этого леса хотелось намного сильнее, чем спать. Да я готов на пузе ползти, лишь бы избавиться от этого постоянного ощущения непонятной опасности вокруг! Но…

— Не расходиться! — Седой вместе с Ламилом расхаживают среди наемников. — Раненых положить в центр лагеря! Дежурят по четыре десятка! Смена — каждые четыре звона!

— Алин, зови свою девку. — Ламил подошел ко мне. — И — к капитану.

На этот раз Ламил при разговоре с капитаном не присутствует. Пошел дальше командовать обустройством лагеря — распределять десятки по местам, назначать дежурства, организовывать сбор дров… Я позвал Нарив, и мы вместе отправились искать Седого.

— Ты знаешь эти места? — без предисловий спросил капитан, когда мы подошли.

Нарив думает долго. Так долго, что капитан начал уже хмуриться, ожидая отрицательного ответа. Но вот женщина посмотрела ему в глаза.

— Раньше этого леса здесь не было, — ответила она. — Из гор мы вышли через Путанные ущелья. Оттуда раньше вел тракт, но сейчас я не вижу от него и следа. Думаю, мы немного отклонились от него к западу. Надо выслать людей…

— Вышлем, — перебил капитан. — Дальше куда?

— В дне пути от Путанных ущелий был небольшой торговый городок. Оттуда — на северо-восток. Еще три дня пути — и выйдем к Зонгару. Через Зонгар — прямо на север около недели. Там будет мой монастырь.

— Полторы недели… — пробормотал Седой. — Считай — две или больше, если без дорог… И это — если мы найдем, где здесь была та дорога… А поближе никакого монастыря не было?

— Господин капитан, — рискнул вставить свое слово и я, — помните, тот гном… Брумгум… когда рассказывал о том, что здесь произошло, говорил, что все монастыри, кроме тех, что на севере, были разрушены…

— Ну да… — согласился капитан. — Значит, пойдем туда, куда она говорит, и будем надеяться, что тот монастырь уцелел.

— А если нет? — тихо спросил я.

— Значит, пойдем дальше. Искать другие монастыри, — твердо заключил Седой. — Свободны!

Ночь прошла… Не скажу, что спокойно. Скорее — тихо. Мертвенно тихо. И я сомневаюсь, что на весь лагерь нашлось хотя бы десять человек, которые этой ночью спали. Лично я не сомкнул глаз, несмотря на усталость. Нашему десятку выпало дежурить в первую смену. Мы так и простояли у больших костров все четыре звона, практически неподвижно. Казалось, шевелились лишь глаза всматривающихся в еще более сгустившуюся от рыжих отсветов огня тьму. Время от времени кто-то подбрасывал в огонь дрова из больших куч, собранных уже перед самым закатом. Не завидую тем, кто собирал эти дрова. Отходить, пусть не поодиночке, от остальных… Так и стояли, внимательно смотря по сторонам. Прислушивались до боли в ушах. Но вокруг было все тихо-тихо. Хотя кое-кто уверял, что слышит какой-то шорох за пределами освещенного круга. Мы тогда напрягались еще больше, хватались за оружие, но… Тишина… Потом, когда пришло время, нас сменили. Но даже тогда поспать не удалось. Спать хотелось нестерпимо, но еще больше хотелось вскочить и куда-то бежать. Подальше отсюда! Казалось, если хоть на миг закроешь глаза — обязательно что-то случится… Всю ночь мы всматривались, вслушивались… И ни одного разговора, кроме редких вскриков: «Там что-то есть!» — или тому подобных. Поэтому рассвет я увидел воспаленными глазами, так и не сомкнувшимися за ночь. Судя по лицам остальных, для них ночь тоже не прошла спокойно. Даже разговаривать никому не хотелось.

И снова вперед, лишь рассвело. Ноги подгибаются то ли от усталости, то ли от вездесущего страха. Разведчиков, как обещал Нарив, капитан так и не выслал. Дарен, да я себе даже не представляю, кто согласился бы сейчас отойти от остальных даже на пять шагов! Видимо, и Седой подумал так же. Эльф с ней — с той дорогой. В конце концов, можно ведь пройти и просто «в направлении», а там — или тот город, о котором говорила Нарив, или еще что-то позволит сориентироваться точнее. Главное — всем вместе, не отходя друг от друга… Наш десяток, к которому уже привычно присоединилась Нарив, идет впереди. Деревья… деревья… Что-то прошелестело справа… Снова тишина…

— Там какие-то строения! — крикнул Баин.

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывает, — что-то среди деревьев есть, но разглядеть, что именно, не удается.

— Нарив, вон там что-то есть! — тихо сказал я.

Женщина подняла руку и остановилась.

— Что там? — еле разборчиво спросил Молин сквозь шлем.

Снова что-то шелестит справа. Нарив обнажила мечи и сделала шаг вперед. Я, как и остальные, последовал ее примеру.

— Что? — сзади подошел Ламил.

— Вон там, — я указал, — Баин заметил какие-то строения. А справа Нарив что-то насторожило.

Это «что-то» не замедлило появиться. С той стороны, куда вглядывается Нарив, донесся тихий, но пробирающий до самого нутра стон.

— Проклятье, чтоб тебя… — ругнулся десятник и гаркнул: — К бою!

Снова стон и шелест. Уже ближе… Что-то мелькнуло между деревьями… Какая-то тень… Человек? Тень снова мелькнула…

— Твою мать… — прошипел Навин и сделал два шага назад, пока не уперся спиной в стоящего сзади.

Лес уже не скрывает то, что приближается к нам. У меня и у самого все обмерло внутри. Это действительно человек… Вернее, нечто, когда-то бывшее человеком. Мертвец! В этом нет сомнений, как бы дико оно ни звучало. Мертвец, причем умерший очень давно. От того человека, которым это когда-то было, остался практически голый скелет. Остатки кожи и мяса лишь топорщатся небольшими, давно высохшими клочками на голых, посеревших, а где и позеленевших костях. Череп, увенчанный остатками тонких, как паутина, волос, пялится на нас темными провалами глазниц, скалит остатки зубов… И это невообразимое, противоестественное чудище медленно, но упорно приближается. Идет… тащится, словно балаганная кукла на ниточках… Только ниточек этих и не видно.